– Просто на всякий случай, Лер: если со мной что-то случится, знай, что это сделал твой отец, – протягиваю я, скорее, из вредности.
Девушка смеётся:
– Договорились! Лерыч, напиши, как всё пройдёт, ладно? Очень неудобно просить о таком, но… Это правда сложно объяснить!..
– Всё в порядке. – заверяю её. – Я справлюсь.
Всё не в порядке. Всё до такой степени ужасно, что я забываю, как дышать. Но Лере об этом знать вовсе не обязательно.
Отключив звонок, я отпираю замок, открываю дверь и, ни капельки не заботясь о сохранности подопечного, подталкиваю его в сторону тёмного проёма. С глухим стуком голова Хмурских соприкасается с паркетным полом в коридоре, и я на мгновение присматриваюсь – не проснулся ли от удара? Но мужчина крепко спит.
Тогда я уже спокойнее распахиваю дверь шире, аккуратно переступаю через огромное тело Андрея и включаю свет. Так, осталось самое сложное: каким-то образом втащить нижнюю часть тела внутрь квартиры! Покрутившись так и эдак вокруг него, поднимаю голову, располагая её на собственных коленях, просовываю руки под его плечи, высовывая их по бокам и сцепляя в крепкий замок на его груди, и ползу назад. Пытаюсь.
Сдвинуть эту стальную махину с места просто нереально! Я предпринимаю попытку за попыткой, пыхтя как паровоз. Лоб покрывается испариной вдоль линии роста волос, и я стягиваю куртку и свитерок, оставаясь в тонкой футболке, и снова проделываю тот же фокус, складывая пальцы в замок на резко вздымающейся и опадающей мужской груди.
– Какой же ты, Андрей, каменный! – жалуюсь ему вполголоса. – Потому и сердце у тебя каменное. И ничегошеньки ты не чувствуешь! И на чувства других тебе плевать!
Снова тяну его на себя, пятясь назад, и в этот момент он начинает переворачиваться, оторвавшись от пола, и поддаётся силе моей тяги. От неожиданности я заваливаюсь на спину и начинаю тихо смеяться, не веря в реальность происходящего.
Скажи мне кто хотя бы две недели назад, что я буду лежать, наполовину накрытая телом Хмурских, глаза бы выцарапала! А теперь лежу, ощущая тяжесть на ногах, и хохочу себе под нос, боясь разбудить ненавистного мужчину. А он, тем временем, и не думает просыпаться. Лишь удобнее устраивается на моих бёдрах, охватывая ноги ручищами, словно это какая-то подушка! Морщит лицо, будто от боли, и что-то бормочет, и я смотрю на него во все глаза.
Сейчас он не похож на себя. Не похож на наглого, самовлюблённого, самодовольного, эгоистичного засранца, кем он является в реальной жизни. Сейчас же… он выглядит израненным. Но я тороплюсь напомнить себе, что он не заслуживает жалости: сам напился, сам будет страдать. А потому ослабляю покуда возможно хватку его рук и отползаю назад. Но всё же придерживаю и опускаю его голову аккуратно на пол. Боюсь, что новый удар окончательно разбудит его, а общаться с ним это последнее, что я собираюсь делать.
Заношу покупки и выключаю свет в коридоре. Плакали мои планы… и сон. Ни за что не смогу уснуть, зная, что Хмурских находится со мной в одной квартире!
Включаю негромко телевизор, ем подтаявшее мороженое и пишу Лере: “Дело сделано.”
“Спасибо! Я твоя должница!”
Я ничего не отвечаю. Именно этим я сейчас и занимаюсь – отдаю ей все долги разом. Не будь Андрей отцом Лерки, в аналогичной ситуации остался бы спать на коврике в подъезде. Хотя… не будь он её отцом, никогда бы не оказался под дверью моего, пусть и временного, жилища.
