Братки-спортсмены, считай, взяли вверх над блатными. Но это победа временная. Скоро об этом инциденте узнает вся тюрьма, воры соберут сход и вынесут бунтарям приговор, возможно, даже смертный. Но ни Кирилл, ни Пастух со своими дружками об этом сейчас не думали. Сейчас все их мысли были сосредоточены в кулаках и ногах, которыми они добивали блатной контингент.
Сырок натянул штаны. И тоже бросился в драку. В глазах ярость и дикий восторг. Ему повезло – продырявить его не успели. Но обида все равно била через край. И он вымещал ее на своих мучителях.
Блатные уже почти не сопротивлялись. Не хватало на это сил и энергии. Братки-спортсмены уже могли праздновать победу. Но тут в драку вмешалась третья сила.
Со скрипом открылась тяжелая металлическая дверь, и в камеру хлынула толпа прапорщиков с увесистыми дубинаторами.
Досталось всем: и блатным, и рэкетирам. Досталось и Кириллу. Он сумел уйти из-под одного «демократизатора», но второй больно огрел его по затылку. В ушах зазвенело, из глаз брызнули искры. Голову заволокло туманом, перед глазами заштормило фиолетовое море.
Сильные руки схватили его за шкирку, куда-то потянули. Он не сопротивлялся, покорно волочил ноги в заданном направлении. Это избавило его от дальнейших экзекуций.
Его вели по коридору. Скрежетали в замках ключи-вездеходы, лязгали и гремели решетчатые двери перегородок. Со всех сторон неслись ругань и мат. В штрафной блок волокли всех участников драки. Всех до одного. От Сырка до Штопора.
Кирилл не знал точно, что это – воля высокого ментовского начальства или просто стечение обстоятельств. Но в карцере он оказался на пару с Сырком. Одного за другим их побросали на пол, закрыли за ними дверь.
В карцере было так же душно, как и в камере. Но воздух не в пример чище. Простору, правда, маловато. И комфорта никакого. Маленькое оконце под потолком, голые шероховатые стены. Нары были убраны на замок. Сидеть было не на чем. Можно только стоять.
– Козлы помойные! – по инерции продолжал беситься Сырок.
– Да ладно тебе, остынь, – беззлобно осадил его Кирилл. – Нормально же все...
– Да уж, нормально, – скривился бригадир. – Меня чуть не отпетушили, а ты говоришь нормально.
– Но не отпетушили же.
– Пусть только попробуют... Вот козлы, на пальцах, бля, развели...
– Сам хорош, надо было сразу въезжать, откуда ветер дует.
– А ветер с воли дул, – поджимая губы, кивнул Сырок.
И вперил в Кирилла тяжелый, испытывающий взгляд. Как будто только сейчас понял, что он мог быть врагом.
– Ну чо смотришь? Не видел?
– Видел, – кивнул бригадир. – Ты за тех пацанов был, которые за меня подписались... Спасибо вам, пацаны! Ввек не забуду!
– А ты знаешь, что мы из-за тебя подставились? Теперь нас воры гасить будут. Минуса на нас навесят. А ты знаешь, что это такое?
– Да я и сам со знаком «минус», – озаботился Сырок. – Но мне-то проще. Меня скоро отсюда вытянут...
– Да и мне недолго. Дело вот-вот закроют... А как с пацанами быть? Это ж я их на эту бучу подбил.
– Ты?!
– Ну да... Сам не знаю, какая моча мне в голову ударила?
– А ты чьих будешь?
– Да я сам по себе. Но это пока так. Меня Пастух к себе тянет. Сказал, что со своим бригадиром насчет меня перебазарит. Так что я, считай, под Страшилу отхожу... А ты Сырок, да? В бригадирах у самого Бекаса или нет?
– Откуда знаешь?
– Да это Коляда сказал. Он под Брагиным ходит.
– А-а, Брага. Есть такой. У нас рамсы с ним были. Сейчас все путем... А вообще, вы пацаны козырные. Правильно стоите. Уважаю.
