И в один прекрасный день терпение моё лопнуло. Я решил снова взять свою судьбу в руки и что-то изменить. Тем более, что контракт мой неумолимо двигался к своему логическому завершению и впереди уже маячила свобода или новые пять лет беготни по лесу и сомнительный приз в виде «звезданутых» капитанских погон.
К делу я подошёл энергично. Взял карту города и переписал в блокнот все воинские части в его пределах. Этим я стал ещё больше напоминать американского шпиона. Потом я полез в вездесущий интернет и принялся выяснять, в какой из этих частей есть лаборатория, где я мог бы работать по своему профилю.
И вот чудо! Буквально в четырёх остановках от моего дома находился Центр Авиационной медицины (ЦАМ). А на базе его существовала сан. – эпид. лаборатория.
В эту ночь мне приснился сказочный сон. Я, в голубых, как небо, авиационных погонах лезу в кабину стремительного истребителя и беру там бактериологические смывы на кишечную палочку. Сквозь прозрачный фонарь кабины светит солнце, жизнь прекрасна. Просыпаться определённо не хотелось. Но ровно в пять утра задребезжал проклятый будильник и снова автобус – сонные водители – электричка – раскисший полигон.
К новому месту службы стоило подобраться по всем правилам военной науки. Для начала я обзвонил всех своих знакомых военврачей на предмет связей в ЦАМе.
– Нет ничего проще! – подбодрил меня капитан Кротов, а в миру – мой приятель Сашка. – Андрея помнишь? Ну высокий такой, фуражка у него ещё с крыльями. Мы, когда на учёбу приезжали, он от тебя через ряд сидел.
– Помню, – подтвердил я.
– Так вот он как раз в этом самом ЦАМе и служит. Телефон сейчас скину.
Звоню Андрею.
– Привет. Ты меня не помнишь, это Паша из СЭЛ. Мы на учёбе вместе были.
– Отчего же не помню, – хмыкает голос в трубке. – Отлично помню. Я твой эс – эсовский шеврон сразу заприметил.
– Дело есть.
– Понятно, что есть. Не пиво же ты меня позовёшь пить. Что случилось?
– Мне Кротов тут нашептал, что ты в ЦАМе служишь. А у вас там лаборатория есть. Не в курсе, может там вакансия образовалась?
– А ты как чувствуешь, – подозрительно сказал голос. – Начальник лаборатории, майор Иванов, уже полгода себе в помощники врача-микробиолога ищет. Да всё никак найти не может. Вашего брата в стране и так немного, а тех, кто согласиться на контракт в армию пойти – и вовсе не наблюдается. Приезжай, поговори с командиром.
– Андрюха, – обрадовался я. – С меня коньяк!
Сон о солнечной кабине истребителя медленно становился явью.
– Только, – Андрей помедлил. – Ты приходи, пожалуйста, трезвый.
– Трезвый? – удивился я. – Кажется, раньше за мной не замечалось…
– И накануне ничего не употребляй.
– Да к чему ты это спрашиваешь?
– Да просился к нам один хороший хирург. Учились мы вместе, я его знал, как отличного специалиста. Поэтому подошёл к главной, договорился. Расписал его. Парень приехал. А за час до собеседования перенервничал, видимо и решил хряпнуть для храбрости. Хорошо так хряпнул. Двух слов связать не мог. Главная его минут двадцать терпела, потом всё-таки выставила. Вызывала потом на ковёр: «Что ж, говорит, вы мне, Андрей Владимирович, за специалистов предлагаете?» Стыдно было очень.
– Да я не в жисть! И… какая главная?
– Так начальник ЦАМа, она же главный врач. Марина Сергеевна, полковник медицинской службы.
У меня сломался шаблон. Я представлял себе начальника госпиталя этаким седеющим крикливым полковником, потому что другого армейского начальства в своей практике не встречал. А тут Марина Сергеевна. И стыдно ему было. Когда меня командир вызывал на ковёр, было больно.
