– Тут не всё, Семен. А за прошлые разы?
– Как не всё! – удивился Семен, заглядывая в раскрытую ладонь, почесал в голове: – Ну, Валерк…там всяко… ты ж меня знашь.
Валерик вздохнул, изобразил на лице крайнюю степень досады и сказал Матанге:
– Ну, принеси одну. Сколько там осталось?
– Одна и осталась. – Она тут же протянула бутылку с мутной жидкостью, как будто держала ее под подоконником.
– Вот народ! – смущенно негодовал Валерик, когда Семен ушел. – Знает же, что не хватает, – еще надуть хочет…
– Ты что, самогонку продаешь? – спросил Андрей.
– Джайнам разрешается… Всё, что не причиняет вреда живому – даже деньги в рост можно давать.
– Ты же сам говорил, что это ─ отрава.
– Для кого – отрава, а для кого – чудодейственный бальзам… Они сами еще хуже гонят. Я, может, его спас, а то взял бы у Евлампьевны и ласты завернул! Мертвый это народ, мертвый, – всё!..
– То есть как мертвый? – удивился Андрей.
– Мертвый значит – неживой. Разжижение мозгов и синдром Дауна, закрепленный в наследственности. А что ты хотел, если почти сто лет шел планомерный отбор имбецилов. И вот они – расплодились… – Он развел руками.
– Нет, все равно что-то должно остаться…
– Ну, выйди посмотри! Нет, ты выйди за ворота и посмотри! Выйди-выйди. Ну, пошли вместе выйдем. – Тянул Валерий Андрея за рукав.
– Да я был там… – привстал Андрей и снова сел.
– Нет, пошли – ничего ты не видел. На детей их посмотри. Пойдем-пойдем…
– Они детей специально головой об стену колотят, чтобы они были такие же тупые, как их родители, – сказала, свесившись из окна, Сидхайка: – Суп готов, можно садиться.
– Ну, пойдем выйдем, – уступил Андрей.
– Заодно и покурим, – добавил гуру. – Нет, это – все, конец. Еще лет десять и ничего не останется.
– Что-нибудь да останется.
– Да ничего – кагалык-магалык останется, татарин один останется… А нет… китайцы все займут!
Они вышли за ворота. В ту и в другую сторону улица была пуста. Вдалеке поджарая свинья гонялась за лохматой собакой, та лаяла на нее и тут же отскакивала. Они молча закурили, наблюдая за животными. Наконец Валерик проговорил:
– Ну вот – национальный колорит!.. Пойдем, ладно, суп есть… Суп у них специальный – ведический. – "Все у него специальное, особенное, – подумал Андрей. – Ничего обыкновенного".
– Суп у нас вегетарианский. Вы едите вегетарианское? – спросила Матанга, разливая суп по пиалам.
– Очень даже ем, – сказал Андрей, почувствовав зверский аппетит.
– А я медовухи выпью, а то как-то иссяк духовно,– сказал Валера, доставая из шкафа бутыль, похожую на оплывшую свечу, в темно-янтарных подтеках. – Ты будешь? – Андрей поблагодарил и отказался.
Девушки тоже подсели к столу со своими пиалами и стаканчиками. "Ну, налей и нам", – сказала Матанга. У нее были темно-каштановые волосы (точно такие же попадались в супе – Андрей внимательно осматривал каждую ложку и незаметно складывал их возле тарелки), круглое лицо, острый нос, широкая кость. По виду старше Сидхайки лет на десять. Сидхайка была стройной, гибкой, с детским выражением овального лица и янтарных глаз. Ее светлые волосы попадались в салате ("Это – особый тантрический салат", – сказал Валерик.) Она села через угол от Андрея и касалась его под столом коленом. При этом он снова видел ее с выпрыгнувшим из простыни розовым соском, устремленным к небу, – и у него жаром наливалось внизу живота. Он отодвинул свое колено, но через какое-то время ее нога снова оказалась рядом с его.
