Через полчаса пути впереди и, правда, показались крыши и склонявшиеся над ними удилища "журавлей" с обрывками веревок. Первое, что их встретило, черные, будто обгорелые, срубы без кровли и окон. В деревне была всего одна улица, и вдоль нее только – срубы да заколоченные дома. И еще кучи мусора на месте развалившихся изб, уже поросшие бурьяном. Они медленно ехали по улице, ища признаков жилья. Ни души – ни даже курицы не встретилось им.
– Заехали, – сказал Борисыч невесело.
Наконец увидели дом с открытыми ставнями и занавесками на окнах.
– Останови. Пойду узнаю, что тут у них, – как Мамай прошел.
Андрей выпрыгнул из кабины, за ним Саня. Они пролезли через дыру в заборе рядом с калиткой. Борисыч замер в нерешительности перед развалившимся крыльцом, но сказал:
– Может, как раз у такого хозяина много бутылок. – И первым шагнул на уцелевшую ступеньку.
В сенях была брошена пересохшая тряпка, висел ржавый ковшик, валялось ведро, – все сухое, затянутое песком. Борисыч постучал и потянул на себя тяжелую, обитую старой одеждой дверь. В нос ударила тошнотворная вонь. Он поморщился и захлопнул дверь, посмотрел на Андрея.
– Там бабка, блин, мертвая, – проговорил он.
Андрей заглянул в избу: на кровати под окном лежала раздутая, зеленая старуха. Платье на ней разошлось по швам, кожа тоже начала лопаться. Лицо ее оплыло книзу и собралось в гармошку под подбородком. Вместо глаз были две узкие щелки, губы сложены "бантиком", как для поцелуя. Напоминала она забавную японскую статуэтку, облепленную блестящими черными мухами. Только открылась дверь, мухи со злым шуршанием закружили над трупом. Одна подлетела к Андрею, он с внезапным ознобом отмахнулся и закрыл дверь.
– Пошли на воздух, а то меня сейчас вырвет, – сказал Борисыч.
Во дворе его действительно вырвало, он смущенно пробормотал, что еще мутит после вчерашнего, и добавил:
– Надо кому-то сообщить, должны же где-то быть люди.
Тем же путем они вышли за ворота. На другой стороне заметили еще один незаколоченный дом.
Входная дверь была закрыта изнутри. Саня постучался, пошел заглянуть в окно и уже без удивления сказал:
– Еще одна бабка мертвая, но на этой уже кожи нет: один скелет сидит за столом. Видно, как чай пила, так и померла.
Андрей встал на завалинку и увидел откинувшуюся на спинку стула мумию в платочке, голова упала набок, перед ней на столе лежало несколько обугленных картофелин. Утренний луч как раз выхватывал эту страшную картину из полумрака комнаты.
– Они, что такое чай, наверно, давно уже забыли, – сказал Андрей, спрыгивая вниз.
– Может, их кто-нибудь того… порешил? – предположил Борисыч.
– Нет, навряд ли, тогда бы дверь была открыта.
– Могли через чердак проникнуть.
Андрей не ответил, произнес только:
– Ладно, пошли дальше. – И с запозданием сказал: – Ну зачем лезть к старухе через чердак? Что у них брать?..
Они побывали еще в трех домах и всюду натыкались на мертвых старух. В двух избах были уже скелеты, а в одной раздувшийся труп. Причем во всех, как и в первой, они лежали в своих кроватях, у двух была зажата в руках икона.
– От чего они поумирали, интересно? – спросил Саня, когда друзья снова вышли на улицу.
– От чего, от чего… – проговорил задумчиво Андрей. – Не знаю – от чего! От смерти. Первое, что всех интересует: от чего умер человек? Как будто это что-то решает. Как будто существует другая причина, кроме самой смерти. Умерли – потому что смерть пришла!
