Паломничество в монастырь - страница 6

Старец говорит, а мне на ум приходят слова одного афонского подвижника, который уверял, что в духовной жизни каждый получает великую меру Божественной сладости и переживает частичку райской радости, неизреченного радования. Поэтому я прошу Старца сказать о сладчайшем опыте святых.

– Я не способен рассуждать об этих Божественных усладах. На это наложен запрет святым Симеоном, который советовал «не желать постичь не выразимое одними лишь словами, ибо это невозможно как для учащих об этом, так и для слушающих»[9]. Просто я старался показать тебе, что для духовных борцов благодать Святого Духа таит неожиданности. Такие люди становятся выразителями Бога! И это не преувеличение. Об этом говорят святые Церкви, знавшие это по опыту. Цель нас, живущих сегодня, – совершить решительный поворот к Богу. Все остальное приложится.

Мы прекращаем беседу до завтра. Старец отправляется в свою келью отдыхать. Я выхожу в беседку и пишу заметки. Пишу быстро, чтобы не забыть слова Старца.

Мои мысли прерывает брат Панарет. Он зовет меня на кухню готовить трапезу. Однако Старец уже опередил нас – всё на столе. Мы молча садимся и едим пищу, сдобренную оливковым маслом. После все трое расходимся по кельям.

На том же самом балконе сегодня мы продолжаем нашу беседу. Старец с готовностью выслушивает меня. Он избегает учительства и, вникая в мои проблемы и вопросы, отвечает со смирением и духовной мудростью.

– Надеюсь, отче, ты уже привык к жизни нашего монастыря, да и цель твоего визита мало-помалу осуществляется. У нас здесь тишина редко нарушается. Вам, мирянам, должно быть, непросто к ней привыкнуть, даже если и кажется, что это именно то, о чем вы мечтали.

– Я люблю, Геронда, тишину. Но житейские попечения часто мешают мне оценить ее по достоинству. Я очень рад, что уже третий день живу в вашем чудесном, благодатном монастыре, что наполняется записями моя тетрадь.

– Не многие люди, отче, любят тишину. Большинству по душе суматоха, общественные церемонии, публичные выступления и вообще суетная показуха. Они жаждут контактов и общения со многими людьми, любят высказывать по каждому поводу свои суждения, которые обычно не что иное, как осуждения. То же мы видим и среди христиан. Зная, что молчание и покой – это корни безгрешного состояния, они все же остаются «великими общественными деятелями» и демагогами. Они не готовы жить в деревнях и провинциальных городках, чувствуя потребность в общении со многими и разными людьми. И все же, отче, нам надо стараться подружиться с молчанием и покоем. Это отнюдь не призыв покинуть свои дома и уйти из городов. Человек может жить в покое и сохранять молчание, оставаясь в обществе, достаточно только знать, как воспользоваться безмолвием и каким его наполнить содержанием.

– Мне бы хотелось, Геронда, чтобы вы сказали о ценности покоя и о том, является ли он непременным условием духовного делания.

– Покой – это по большей части внутреннее состояние человека, которое зарождается и сохраняется в зависимости от силы желания человека не понести духовного ущерба, иными словами – держать свой ум и сердце вдали от суетных житейских попечений. Таким образом человек становится ближе ко Христу.

Путь покоя непрост и доступен не каждому. Немало таких, кто этот путь отвергает, отдавая предпочтение общественной активности или считая его чисто монашеским путем. Да, правда, не каждый способен идти по нему. Живущие в обществе привыкли распыляться и заниматься сразу многим; им недостает сердечного умиления. Их поведение жестко, а в словах нет духовного благоухания. Преподобный Арсений восхищался Ангелами, у которых одна лишь цель и одно желание – непрерывно воспевать Бога и служить Его воле. А вот цели и желания людей, говорил святой Арсений, совсем иные. Поэтому он избегал братий. Он не мог разделить свое сердце между Богом и людьми