– Завтра я улетаю, – тихо сказал он, возвращая себе твёрдость. В его голосе больше не было сомнений. Долг, который он взял на себя, перевесил всё остальное.
– Да, знаю, – кивнул дедушка, и в его взгляде на миг мелькнула горечь. – Иди, Арсений. Сделай то, что должен. Всё идёт так, как должно идти.
Арсений кивнул. Слов не осталось, только тяжесть в груди. Он стиснул кулаки, но держался. Он хотел что-то сказать, что-то важное, но слова не приходили.
– Я надеюсь, что мы ещё увидимся, – сказал он, чувствуя, как горло сжимается.
Он сделал шаг к двери, остановился у порога, обернулся, надеясь, что дедушка ещё что-то скажет, что он успеет ухватиться за что-то, что изменит эту тяжёлую прощальную атмосферу. Но дедушка уже закрыл глаза. Его лицо стало спокойным, словно он уже смирился с тем, что Арсений всё ещё не мог принять.
Арсений вышел в коридор, ощущая, как внутри него растёт странная пустота. Его ноги словно налились свинцом, но он продолжал идти, каждый шаг даваясь с усилием. Работа ждала его. Ответственность тянула за собой, как невидимая нить, не позволяя оглянуться. И, несмотря на всё, он заставил себя идти вперёд, потому что знал – иначе не сможет.
Четверо друзей сидели на уроке, который тянулся мучительно долго. Учительница, высокая и худощавая, с вечно строгим выражением лица, объясняла у доски уравнения по математике. Её голос звучал монотонно, а движения были отрывистыми, словно механическими. Она постукивала мелом по доске, время от времени оборачиваясь к классу с тяжёлым взглядом, который, казалось, насквозь пронизывал виновников тишины. Её лицо не выражало ничего, кроме равнодушия, и даже она сама выглядела утомлённой от бесконечного повторения правил и формул.
Артём то и дело ёрзал на стуле, словно искал положение, в котором этот урок покажется короче. Женя, нахмурив брови, что-то рисовал в тетради. Вова украдкой поглядывал на часы, надеясь, что стрелки магическим образом ускорятся и спасут его от этого математического плена.
Сергей, медленно водил взглядом по классу, будто выискивал что-то интересное, но неизменно возвращался к окну, где серый свет бросал на пол длинные тени.
Ветер за окном поднимал жёлтые листья, швыряя их в стекло с яростью, словно отчаянно пытаясь прорваться внутрь. Тусклые лучи солнца едва пробивались сквозь облака, окрашивая класс в унылые оттенки. Мел царапал доску, создавая неприятный скрип, который только добавлял уроку безысходности. Шелест переворачиваемых страниц тетрадей был едва слышен, но в этой тишине казался громче, чем должен.
Артём наконец нарушил это унылое молчание. Он наклонился к Вове и ткнул локтем его в бок.
– А что это у тебя написано? – прошептал он, указывая на листок, где крупными, чуть корявыми буквами что-то было выведено.
– Это «волатильность», – тихо ответил Вова, отодвигая листок ближе к другу. – Переписывай быстрее, мне на следующем уроке это сдавать.
– Да-да, успею, – сказал Артём, небрежно качнув головой. Он усмехнулся и добавил: – Для этого и стоит в расписании математика.
– Это точно, – хмыкнул Женя, склонившись чуть ближе и кивнув в сторону Сергея. – На следующей неделе снова будет тусовка. Вы обещали пойти.
Сергей, вырванный из своих мыслей, наконец оторвал взгляд от серого света за окном и медленно перевёл его на Женю. Любопытство и лёгкое предвкушение читались в глазах друга.
– А твои мысли насчёт того, чтобы подмазаться к Левдееву, уже прошли? – уточнил Сергей с лёгкой усмешкой.
