– Полезли? Ты говоришь так, словно сестра у тебя появилась в браке, непосредственно у твоих родителей. Этого же не было! Просто твой отец…
– Откуда тебе знать, что было, а чего не было? Не спеши с выводами. Я тоже грешил на отца.
– Да не мне, а тебе! Ты не мог не знать этого! Как можно завести ребенка в тайне от старшего сына? Как скрыть беременность?
– А с чего ты взяла, что она ее скрывала? Ей незачем было скрывать беременность. Сестре сейчас, по словам Торопа, двадцать три года, значит, родилась она в 1979.
– И что?
– Ничего. Очень подходящий возраст, чтобы все срослось, встало по полочкам. Мать носила Киру тогда, когда меня уже не было с родителями.
– Не было?
– Нет, не было. Я как раз ушел в армию.
– И что? Ты ушел в армию, но ведь ты вернулся? Сколько же ты там пробыл? В армии все пишут письма и все их получают, – Лена хмурилась и ее тон уже не был столь сочувственным и доброжелательным, как минуту назад. – Я что-то не пойму, Илья, в чем дело. Допустим, тебе по каким-то причинам не сообщили о беременности матери, – не хотели тебя волновать, потому что сами волновались, опасаясь за благополучный исход. Это можно понять. Но ребенок появился на свет и…
– И?
– Это ты меня спрашиваешь? Ты спрашиваешь меня, что было дальше?
Илья сидел за столом, раскинув локти по сторонам, и тупо смотрел перед собой в некую точку, расположенную за пределами доступного Лене обзора. Или эта точка находилась внутри него самого.
– Чушь какая-то, – пробормотал он, не разжимая губ.
– Разумеется, чушь! Как рождение ребенка могло пройти бесследно, как ты мог этого не знать? Двадцать три года! А сослуживцы твоих родителей, соседи? Ее что, оставили в роддоме? Или держали в подвале?
Теперь губы Ильи вытянулись вперед и застыли в жутковатой гримасе. Если его выражение лица и отражало работу мысли, то сама эта мысль не спешила облечься в слово.
– Ты думаешь, я знал, да?
– Не мог не знать! Если, конечно, она у тебя была, эта сестра.
– Ну, раз она есть, значит, была.
– Значит, была… Она была, а ты о ней ничего не слышал. Интересное дело! Когда умерла твоя мать?
– Не помню… Кажется, в девяносто третьем.
– А отец?
– Годом раньше.
– Ты хоронил их?..
Никакой реакции со стороны Ильи не последовало, словно он не услышал вопроса или не понял его.
– Что ты молчишь, ты был на похоронах матери?
Илья молчал, вновь созерцая видимую одному ему картину, заворожившую его до ступора, остановившую его взгляд, потухший и одновременно встревоженный. Волны страха, какого-то животного ужаса всколыхнулись над столом, за которым сидели супруги, и Лена, изумившись странному чувству, на мгновение растерялась.
– Господи, Илья, что происходит? – она наклонилась к мужу, коснулась рукой его плеча и слегка сжала ладонь. – Ты прости меня, что я вмешиваюсь… Оказывается, я ничего о тебе не знаю.
– Да нет, – голос мужа был спокоен и чист, как дождь в безветрие, – все хорошо, – он поднял глаза на Лену и виновато улыбнулся. – Я просто пытаюсь вспомнить, где я был и что делал.
– Когда… когда умерла твоя мама?
– Нет, – Илья улыбнулся шире, а его взгляд открылся прямо-таки запредельно, – все эти двадцать три года. Или сколько там… До того момента, как встретил тебя.
– Не шути так.
– Как так?
– Так страшно.
– Хорошо, не буду, – Илья уже был прежним, доступным и понятным, ее Ильей, надеждой и опорой семьи, жизни, и Лена почти успокоилась.
– И прости меня.
