– Ну, об этом мы вообще промолчим! – Пантера снова подмигнул Титу. – Знаешь ли ты, друг мой Титус, что свежеиспеченный новобранец нашего прославленного… гм, Второго легиона мечтает об арене цирка, притом до колик боясь женской юбки!
– Я не боюсь юбки! – крикнул Бибул, покраснев. – Ни юбки, ни рубахи.
– Откуда ты знаешь, Пантера? – удивился Тит.
– Ну, конечно, – Пантера наслаждался замешательством Бибула. – Юбки ты не боишься… Ты боишься той, на ком эта юбка.
– Никого я не боюсь! – снова крикнул Бибул. – Ни светловолосых, ни темноволосых, ни рыжих! – он посмотрел на ласково кивающего ему Пантеру и добавил: – Ни белокожих римлянок, ни загорелых иудеянок, ни смуглых савеянок.
– Запомни, Титус, – Пантера, казалось, не слышал, что сказал Тит, – запомни и расскажи своим внукам, что ты видел единственного девственника во всей славной римской армии, и где? Где, я спрашиваю тебя? В славном… гм, Втором легионе! Среди Пчелок10, представляешь? Жу-жу-жу!
Он замахал руками, изображая пчелу, и рассмеялся.
– Значит, ему предстоит научиться не только пить вино, но и скакать верхом в постели, – сказал Тит.
– А не сводить ли нам нашего невинного барашка в Медждель? – оживился Пантера. – А что? Отличная мысль! Там, по рассказам, живет одна очень горячая лошадка по имени Лия, которая не видит разницы между обрезанными рыбаками и необрезанными солдатами, потому что ассарии и у тех, и у других одинаковые. Она мигом обучит его верховой езде! А еще, говорят, дочка у нее – красавица! Имя, правда, забыл…
– Нет! – крикнул Бибул, отворачиваясь. – Отстаньте от меня. Жеребцы!
– Погоди, погоди, – сказал Пантера, и желтые его глаза сузились.
Что-то у него бегают глаза.
– Наверное, мне послышалось, – продолжал Пантера. – А ну-ка посмотри на меня! Я сказал: смотреть на меня! – у Пантеры зазвучали металлические командирские нотки в голосе, так что Бибул испуганно стал подниматься с камня, на котором сидел. – Не отворачиваться! А теперь быстро, Бибул, и главное, откровенно. Кто тебе сказал про смуглую савеянку?
Что со мной?
Ничего. Я стал другой после Германии. После Эврисака.
Молчание плодит Эврисаков. Довольно. Я больше не буду молчать.
– Опять ты за свое, Пантера? – сказал Бибул. – Сколько можно? Провались ты со своей савеянкой! О ней все Пчелки знают!
– Я тебя давно предупреждал, сынок, – сказал Пантера, улыбаясь, – согласен, ведь предупреждал?
Бибул поднялся и нетвердой походкой пошел за скалу. Его вырвало.
– Савеянка? – удивился Тит. – Откуда?
– Э, весь легион знает, кроме тебя? – Пантера отшвырнул в сторону камешек. – Простая ты душа, Тит, за это тебя и люблю.
– А что лезть? – прогудел Тит. – Надо – скажешь…
– Да здесь же, рядом! – махнул рукой Пантера. – С этой скалы на западе видна гора. Вот за этой горой находится… о Бахус, вечно я путаю эти дурацкие названия… Разина? Зарина? Может быть, покажу как-нибудь. Ты хороший мальчик, ты не Бибул.
– Неважно, – сказал Тит. – Послушай, Пантера… Это…
Пантера ждал, хищно насторожившись.
Тит решился.
– Уголек?
– О боги, про это тоже весь легион жужжит?!
– Нет, – смутился Тит, – просто ты во сне часто повторяешь: уголек, уголек…
– Хватит! – зарычал Пантера.
Бибул вернулся и со стоном повалился на песок.
– Ты вовремя вспомнил о Бахусе, – невозмутимо сказал Тит.
Пантера помедлил, потом глянул на Тита и положил руку ему на плечо.
– Отличная мысль. Эй, девственник! Ты с нами?
