– Сына? – переспросил Тит, разливая вино по чашам.
– Подумай сам, – осклабился Пантера, – как старикашке родить наследника? Никак, если только какой-нибудь шустрый дух не поможет, – Пантера замахал руками, изображая духа.
Приятели дружно засмеялись.
– За шустрого духа! – пробасил Тит.
Они выпили.
– Так что эта штучка не отсюда, – продолжал Пантера, разглядывая крест.
– Не поймешь, что с ним делать, – сказал Тит.
– Да, только голову поломать, – согласился Пантера.
– Из серебра?
– Дело не в серебре, Титус, а в том, что этот крест стал моим талисманом.
– Каким образом?
– А вот каким, – Пантера снова наполнил чаши. – Ты помнишь бой с германцами? Ну, тот, решающий?
– Помню, – Тит ухмыльнулся, – они кишели, как краснобородки на нересте.
– Верно. Так вот, попав в Германию, я вначале повесил этот крест на грудь и в первой же стычке, там еще, на рубке леса, поймал стрелу – точнехонько в крест! А что такое германская стрела, ты прекрасно знаешь. Подумай, дружище, сидел бы я сейчас рядом с тобой, если бы эта стрела не попала в крест?
– Не знаю, что и сказать, – развел руками Тит.
– Я тоже так, как ты сейчас, развел руками, – ухмыльнулся Пантера, – а потом забыл про этот случай. Время идет…
– Что-то не то, – нахмурился Тит. – Я помню, ты, когда пошел на медведя, разделся, и креста на тебе никакого не было.
– Тьфу! – плюнул Пантера. – Ты дашь мне хоть слово сказать?
– Я налью, – сказал Тит.
– Ну, вот. Я и говорю… Надоело мне таскать эту тяжесть на шее, и я приспособил крест к поясу, у живота. И что ты думаешь? – Пантера замолчал выжидающе.
– Что? – простодушный Тит от любопытства даже подался вперед.
– В том бою я получаю стрелу в живот! – возгласил Пантера и похлопал себя для убедительности по животу. – Под щит! В кольчуге – дыра, туника – в клочья, стрела отлетает от меня кувырком на двадцать шагов, а я – вот, сижу с тобой, винишко попиваю.
– Да, – покрутил головой Тит, – тут хочешь, не хочешь, а поверишь.
– Вот я и поверил! – кивнул Пантера. – Не знаю, в какой земле сотворен этот чудный крестик с колечком сверху, но он действует, Титус! Действует! И мне наплевать, как он называется и какого бога изображает. Крест действует – значит, я буду верить в крест.
– Ну что ж, – Тит поднял свою чашу, – тогда за крест!
– За крест.
Приятели снова выпили.
– Ну что, разморило?
– Жарко, – вздохнул Тит.
– Ладно, фракиец. Видишь вон ту скалу в воде, в двух стадиях отсюда? Ты плывешь, а я ныряю. Кто быстрее туда и обратно?
– Ну, – начал Тит, поднимаясь с камня, – как бы тебе сказать…
– Шевелись, деревня! – Пантера грузно поднялся, отряхивая с себя песок. – Ставлю кувшин этого псевдосирийского пойла! Раз… Два… Три!
Приятели с воплями и смехом побежали в воду.
А затем на камень, где только что сидел бывший гладиатор, с вершины скалы посыпалась тонкая струйка песка, за ней прокатились несколько камешков. Один из них попал в мелодичный бок кувшина и отскочил в сторону, задев по носу Бибула. Тот что-то пробормотал и повернулся на другой бок.
На вершине скалы показалась голова Ииссаха. Он подполз к щербатому краю скалы и осторожно заглянул вниз. Глаза его быстро выхватили спящего Бибула, разбросанную одежду и загорелись при виде мечей. Он перевел взгляд вдаль и увидел далеко от берега плывущего к скале Тита.
Меч! Римский меч!
Ииссах ящерицей прополз по краю скалы и скользнул вниз. Миг – и он оказался возле разбросанной амуниции, нагнулся, протянул руку к тяжелому нагретому солнцем мечу в ножнах и замер.
