Денег на чайник у меня не было совсем. По приезде я первым делом купил в кредит ноутбук, ведь надо было на чем-то писать заметки для газеты… Потом злополучная кровать. Теперь я располагал весьма скромным бюджетом. Курьерская «карьера» здорово выручала. Если бы не эта работа, я бы давно жил в шалаше в Битцевском парке.
Вскоре вода в банке забулькала и начала выплёскиваться на стол. Я вытащил вилку из удлинителя, взял с кресла шорты и с их помощью, чтобы не обжечься, залил «Доширак» крутым кипятком. Комната наполнилась непревзойденным запахом, который я любил и одновременно ненавидел. Есть хотелось так сильно, что я принялся за лапшу почти сразу и ел, обжигаясь, полухрустящую.
Подкрепившись, я принялся осматривать кровать. Почти все ламели надломились в середине. Нужны были новые крепкие доски. Метра у меня не было. Я взял лист А4 со стихами и начал мерить им. Большая сторона равнялась двумстам девяноста семи миллиметрам, а малая – двумстам десяти. Уроки журналистики в университете не прошли даром: прямо сейчас эти знания помогали мне выживать здесь, в суровой Москве. Оказалось, что ширина настила ровно девяносто сантиметров. Теперь оставалось заехать после работы на Пражский рынок и сторговаться за недорого. Денег у меня оставалось две тысячи триста рублей на доски и еду. А зарплата только через тринадцать дней. Но мне не впервой было есть одну перловку с луком, поэтому я не боялся трудностей.
Доев лапшу, я налил в банку ещё воды и опять поставил греться – для чая. В шкафу меня ждал шоколадный пряник. Последний. Я купил пять пряников на рынке на развес. Продавец их очень расхваливал. Я взял на пробу и не прогадал – мягкие, с ярким шоколадным вкусом, какао кондитер явно не пожалел. Четыре я съел сразу, а один оставил – он-то меня и ждал. Вода закипела, я перелил её в дежурную кружку, из которой до этого пил воду, и кинул туда последний чайный пакетик из пачки. Нужно было ещё оставить денег на чай, подумал я.
Когда чай был готов, осталось только достать заветный пряник. Я пошарил на полке с тремя пачками «Доширака» и кульком сахара, но пряника там не оказалось. Странно. Я стал по очереди обшаривать каждую полку в поисках пряника. Я разгребал немногочисленную одежду и скомканное после сушки постельное бельё, но не нашёл. Обшарил стол, кресло, разгрёб бельё на провалившемся матрасе – ничего.
Загадка пряника не давала мне покоя, когда я полуголодный ехал на «Полянку». Как же так, думал я, куда он делся? Соседи взяли? Раз они берут мои яйца без спроса, то я бы не удивился, если бы выяснилось, что они могут зайти, пока я сплю или пока меня нет, и взять что-нибудь. Впрочем, я же запираю дверь на ключ, а значит, зайти они не могли. А что, если у них есть запасной? В этом случае зайти они могли, только если я вытащил свой ключ из замочной скважины. А я не вытаскивал. Я стал прокручивать в голове, как запирал дверь, и не мог вспомнить, вынул ли я ключ именно перед тем, как лечь. Ведь я мог вытащить его, а потом среди ночи проснуться, опомниться и вставить обратно…
Погружённый в думы, я чуть не проехал нужную станцию. Эскалатор быстро закончился, и я оказался наверху. Сегодня был тёплый день, не такой мокрый, как вчера. Солнце уже вовсю светило и почему-то не докучало мне на этот раз. Я даже был рад ему, как другу, с которым случайно встретился на улице.
Мне нужно было пройти по Большой Полянке метров четыреста в сторону Третьяковской галереи. Я шёл по тротуару среди старинных домов. Красивые здания с белой лепниной были по-своему привлекательны. От скуки я начал считать этажи. Были тут и трёхэтажные дома, и пятиэтажные, и даже шестиэтажные. Нужный мне дом, номер девятнадцать, был жёлтый и имел пять этажей. Во двор вели автоматические ворота. Я увидел на калитке домофон и набрал нужную квартиру. Раздалось надоедливое пиликанье. Через двадцать секунд на том конце ответил приятный женский голос: «Слушаюсь вас». Да, это странная фраза, но точно такая она и была, я это чётко помню: именно «слушаюсь», а не «слушаю». Я представился, и магниты отпустили калитку.
