»! Старый мир разрушим – построим новый. Только нам необходимы памятники, чтобы укреплять в массах новорожденный миф. Настоящие герои имеют фантастическое обыкновение выпадать из истории. Ах да, памятники! Есть один роскошный памятник тысячелетию Руси, установленный в Новгороде в 1862 году, куда, якобы, призвали варяга Рюрика. Да будет известно, что миф насаждался сверху вопреки исторической истине. Московиты, как называли русских еще в 19 веке, не были славянами. Вопрос исторической правды решался политическими методами. Вообще, эта важнейшая тема актуальна и для казахов в том числе. По этому поводу Руссо даже шутил:
«Pierre 1er a empeche ses sujets de devenir ce qu’ils pourraient etre, en leur persuadant qu’ils etaient ce qu’ils ne sont pas». Я, кстати, мог похвастать неплохим знанием французского языка, который, я, probablement, также перенял у своего талантливого скульптора. В общем, перевод этой «шутки» благозвучит следующим образом:
«Петр Первый помешал своим подданным стать теми, кем они могли бы стать, убедив их в том, что они были теми, кем на самом деле не являлись». Думаю, корсиканец и Руссо говорили об одном и том же. Вообще, «быть или не быть» – это, похоже, и есть самая сермяжная квинтэссенция всех памятников, в том числе, и самого русского царя-великана, глядящего то величественно и грозно, то снисходительно и горделиво с бессчетных постаментов, напоминая повсеместно нам всем о том, кто же «прорубил окно в Европу». Но это ведь Европа прорубила окно в Россию! Еще сам Федор Михайлович в «Зимних заметках о летних впечатлениях» пытался ответить на этот вопрос: «
каким образом на нас в разное время отражалась Европа и постепенно ломилась к нам со своей цивилизацией в гости и насколько мы цивилизовались». Правда – противоположна! Ну, посудите сами. Тут даже не нужен красный диплом исторического факультета МГУ. Власть в России – всегда иностранка: то скандинавка, то татарка, то полька, то немка, то еврейка. Власть в России всегда ведет себя как плохая невеста: извечно угрожая Западу, извечно стремится к нему. В этом, мне думается, кроется некоторое расстройство личности, разрешив которое, можно будет ответить на «извечные русские вопросы», которые, я глубоко убежден, помогут и татарам-казахам ответить на их собственные. Пока у меня только один вопрос: неужели мы ставим памятники injustement? Есть ли в этом злой умысел тех, у кого без всяких ангажементов в руках оказывается власть, или это естественная антреприза historique, где все исполняют свои roles, отведенные божественным провидением? Как бы пошутил Руссо? Не знаю. Что-то я совсем расфилософствовался. Не успел родиться, а уже – философ. Почти как Лао-Цзы. И где-то во всем этом словоблудии потерялся я сам.
Вдруг неподалеку прозвучал выстрел. Каким-то неведомым боковым зрением я немного зацепил начало «Веселых стартов», или городского марафона. В общем-с, не знаю, что конкретно это было, но что-то очень массовое. И тут до меня дошло, что меня установили на набережной. Ну да, где же еще! Почти как Петра Церетели в Москве! Да, набережная – это ведь лицо города, а лицо неизменно должно быть свежим и подтянутым. Поэтому, видимо, градоначальники так пристрастны к этим массовым спортивным мероприятия. Главное, чтобы у населения такие мероприятия для годовой отчетности ассоциировались со здоровьем, не ровным от радости пульсом и приятной усталостью на финише. Ну, чтобы не оставалось сил для того, чтобы кропать жалобы на чиновничьи упущения, которые связаны уже не с «лицом», а другими местами города, ну, или на то, чтобы халтурить и варганить всякие там неудачные мадригальчики.
