Весь день я работала, и это подействовало на меня благотворно. Похоже, проект наконец сдвинулся с места. Мой мозг заработал в привычном режиме, и я, нащупав ногами берег, погрузилась в привычное состояние активного мыслительного процесса. Задача клиента, обретая нужные очертания, постепенно двигалась к правильному решению.
Часов в пять раздаётся звонок. Вера. Я всё ещё продолжала сидеть за компьютером, по инерции поигрывая колёсиком мышки.
– Ну как ты, отошла от вчерашнего? – заботливо поинтересовалась она. Вероятно, считается, что арест Громова непременно должен вывести меня из равновесия.
– Да это уже позавчера было, Верочка, – неохотно отозвалась я, стараясь придать голосу беспечность.
– Ну да, позавчера, – соглашается она. – Время так несётся, что не успеваешь отличать день от ночи.
В трубке слышатся отдалённые голоса и шарканье стульев. Вероятно, дверь в коридор открыта.
– У вас там, смотрю, оживление, – замечаю я, машинально прислушиваясь к происходящему в офисе.
– Да не то слово! Совещание только что кончилось, народ в ажиотаже. У Солнцева, как всегда, миллион идей, взбудоражил всё сонное царство, давно не помню, чтоб люди так радовались предстоящей работе. Как Юры не стало, все словно заснули, а теперь вот опять у нас солнце выглянуло. В прямом и переносном смысле. Любят они его, сама знаешь. Боятся ужасно, но любят не меньше.
У меня сердце ухнуло вниз. Господи, как же мне хочется сейчас оказаться там, с ними… с ним… участвовать в этом, слышать его голос, просто быть рядом…
– Конечно, знаю, Верочка. Рада за вас. А теперь расскажи о себе. Что у тебя там новенького? – постаралась я увести разговор в сторону.
Она ненадолго замолчала, потом осторожно сказала:
– Да есть кое-что, если честно…
– Что-нибудь дома? – спросила я.
– Ну, можно и так сказать. Не хотела пока говорить, но, чувствую, не могу удержаться.
– Надеюсь, хорошее?
– Да, – улыбнулась она в трубку. – Правда, пока ещё точно не знаю, но очень надеюсь. Даже боюсь говорить, но… представляешь, я, кажется, беременна.
– Боже, – восклицаю я, моментально вскакивая с кресла. – Неужели правда? Вот видишь, я так и знала, что всё получится, а ты мне не верила. Надо было давно попытаться. Говорила же, что у нашей Добровольской и статуя забеременеет! Какое счастье, что Марьянка тогда отвела нас к ней.
– Действительно счастье. А я ведь уже и сама не надеялась. Только ты на фирме пока никому не говори, ладно? – добавляет она шёпотом. – А то начнётся, сама знаешь. Не хочу болтовни раньше времени.
– Конечно, не буду. Ты же знаешь, я не из болтливых. Да и на фирме теперь почти не бываю, так что даже случайно не проболтаюсь, можешь не волноваться.
Я снова опустилась в кресло и прикрыла глаза.
– До свидания, – сказала она кому-то, и я услышала, как хлопнула дверь. – Ну вот, разошлись, слава богу, – вернулась она ко мне, – я уже одурела от шума. Сегодня рекламную кампанию какого-то эксклюзивного продукта обсуждали, презентации там всякие и прочее. Весь пиар-отдел на ушах. Но это не главное, основная часть совещания была посвящена какому-то новому проекту Солнцева, с которым он из Австрии вернулся. Я толком не поняла, но говорят – что-то очень глобальное. Вся команда Элича собралась, а они, сама знаешь, какие буйные.
При упоминании Элича я невольно вздрагиваю. Сегодня четверг, значит, осталось два дня. Вернее, уже один – пятница. Представляю, что подумала бы обо мне Вера, приди мне голову рассказать ей о своих планах. Моё вдовство считалось на фирме запретной темой, и сама я числилась едва ли не святой. Юру любили, и лишний раз старались меня не травмировать. То, как относился ко мне Ветер, ни для кого не являлось тайной. Представляю, с какой скоростью слетел бы с моей головы нимб, откройся им истинное положение вещей.
