Белецкий выслушал, не перебивая, а после заявил со своей извечной холодной рассудительностью:
– Вы крепко влипли, Дмитрий Николаевич!
– Что ты имеешь в виду? – устало спросил Руднев.
Он понуро сидел в своем кресле, а сдерживаемые последнее несколько часов переживания выходили из него ознобом, да таким, что стучали зубы.
– В этой трагической истории есть факт, сомнению не подлежащий, – объяснил свою мысль Белецкий. – Он заключается в том, что Павел Сергеевич желал вашей помощи в каком-то деле, имеющем отношение к государственной безопасности, и сообщить о нём он намеревался конспиративным образом. Раз он шифровался, значит, злоумышленники следили за ним. И раз они следили, они знают или скоро узнают, что именно с вами князь имел беседу незадолго до смерти и что, возможно, умирая, он успел вам что-то сказать…
– Да ничего он мне толком не сказал!
– Не важно! Главное, что гипотетически вы можете быть посвящены во что-то такое, за что людей не гнушаются травить на званных приёмах. Вяземского они убили. По логике вещей вы, Дмитрий Николаевич, следующий на очереди.
– Белецкий! Умеешь же ты приободрить!
– Этой цели я не преследовал, – невозмутимо пожал плечами управляющий.
– В таком случае, к чему все эти твои рассуждения?
– К тому, что вам, хотите вы того или нет, придётся разбираться с делом, которое намеревался поручить вам Павел Сергеевич. Либо вы найдёте и обезвредите злодеев, либо они доберутся до вас и убьют.
– Знать бы ещё, что это за дело, – буркнул Руднев.
– С выяснения этого и следует начать, – заявил в ответ Белецкий.
Здравая рассудительность такого вывода и спокойная деловитость, с которой он был высказан, встряхнули Руднева и вернули ему способность к действию.
– Терентьев говорил мне про разоблачение некого Курта Адлеровича Вер-Вольфа, о котором писали в газетах, – оживился он. – Мне нужно увидеть эти материалы.
– Тогда идёмте в библиотеку, – предложил Белецкий. – Если вы мне поможете, я соберу вам всё об этом Вер-Вольфе.
В три руки – правое запястье Белецкого было всё ещё в повязке – они перебрали подборку газет за последний месяц и сложили общую картину заговора и его разоблачения.
История выходила какая-то до нелепости странная и надуманная, будто в дешёвом романе, но тем не менее упоминаемые в ней имена имели такой вес, что относится к ней, как к буффонаде, было невозможно.
Первое, что вызывало недоумение, это абсолютная разрозненность участников заговора. Было совершенно непонятно, как все они могли между собой о чём-то сговориться, если их жизни и судьбы не имели никаких точек пересечения. По крайней мере следствию выявить таковые не удалось.
Возглавлял заговор Капитул из двенадцати человек. То, что для обозначения ядра комплота был выбран термин «Капитул», а, скажем, не «Комитет», уже отдавало какой-то театральщиной с отсылкой к масонству или средневековому монашеству. Помимо профессора Вер-Вольфа в главенствующую дюжину входили: генерал от артиллерийского управления военного министерства, два чиновника пятого класса от министерства путей сообщений и министерства земледелия, управляющий крупного коммерческого банка, фабрикант, владеющий тремя текстильными мануфактурами, коннозаводчик, продающий породистых рысаков не только по России, но и в Европу, офицер из свиты великого князя Михаила Александровича, преподаватель инженерного училища, рядовой почтовый служащий, учитель гимназии и аптекарь.
