… однако ж погибнуть им не суждено, потому как чужаки законы гостеприимства немного чтят, ведь в их крови (пусть и не всех) есть еще немного человеческой ДНК. Четверо юных воителей оттолкнулись от коньков крутоскатных крыш двух соседних домов, взвились в воздух далеко, презрев на краткий миг закон всемирного тяготения, и пущенными с катапульт снарядами приземлились перед полукругом зловещих лучников в разных местах. Под ногами (и лапами) поднялись легкие облачка пыли, вьенцы невольно замерли, узрев сие невиданное доселе действо, кентавр невольно вздрогнул, будто совсем рядом молния с грохотом ударила.
– Не вмешиваться!! – прогромыхал басовито Зверь, обращаясь к глупому люду, и первым мертво вцепился пятерней в костлявую руку, удерживающую лук, ближестоящего бромида, заглянув, в буквальном смысле слов, коротко в глаза смерти.
Вождь несказанно обрадовался эффектному пришествию спасителей. На сей раз он внял разуму вьенцев и заставил их отойти на более безопасное от схватки расстояние. Люди не забыли и про умерщвленного сородича.
На четверть мгновения позже Зверя атаковали врагов и остальные.
Вьенцы, мягко говоря, оказались в настоящем шоке, как выразился бы человек с Земли, если бы вдруг очутился рядом сейчас и увидел бы физиономии аборигенов. На их памяти – и в историях, слышанных ими – так никто не умел сражаться, как эти четверо пришельцев – будто демоны войны.
Чужаки крошили скелетов, ломали им кости, с хрустом выкручивали суставы, рвали прочнейшие тетивы, словно былинку, превращали в щепы дуги заговоренных чужой магией луков.
Бромидов с каждым ударом сердца становилось меньше и меньше. Воины непринужденно лишали мертвяков колдовской связи с их же оружием. Темным рыцарям пущенные стрелы не причиняли ни малейшего вреда, неизменно отскакивали от необычайно прочной брони. Зверь же попросту не подставлялся под оные – смарагдовых копий ему сполна хватило вчерашним днем, до сих пор шрамы целиком не рассосались. Он сокрушал костяков ударами могучих рук и ног, от стрел отмахивался ими же, скелетами.
А бромиды, в отличие от смарагдов, в ближнем бою слабоваты, не даром таинственный Бэрайя-маг создавал дальнобойщиками (нет-нет, не водителями автотранспорта на дальние дистанции, а убивающими на расстоянии). Они отбивались свободной рукой и дугами лука и били сами як вяловато, как и положено разупокоенным, отчего совсем не эффективно и отчасти мешая друг другу.
Чуть поодаль от мешанины дробно-костяных звуков и горячки боя убийственно спокойно наблюдали за чужаками безголовый рыцарь и презирающий весь род людской кентавр. Они прекрасно осознавали, что пред ними очень необычные, весьма могущественные и бывалые и тертые в разного рода битвах воители, возможно, совсем не боящиеся самой Смерти.
Калимнула вдруг с горечью понял: именно таких бойцов магу остро не хватает в его рядах, но договориться с ними будет ох как непросто! Не убоясь оживших мертвяков, чужаки во второй раз вступают в бой за них. Едва ли они ландскнехты, презренные наемники – вьенским людишкам попросту нечего предложить взамен по-настоящему сильным воинам.
О чем думает Монстр, о том не ведает даже отец Сирико (хм, а мать у Сирико есть? Не двуполые же эти кентавры создания! – вон у него, где и положено, виднеется чисто мужской атрибут).
Калимнула вздрогнул – в который уж раз за сегодняшнее утро! И была тому веская причина: глубоко задумавшись, упустил тот момент, когда неизвестные герои расправились с последними бромидами, развалив тех шумно на многочисленные осколки, и теперь алчно взирают на них, полководцев, встав в растянутый полукруг. Досадная неприятность! К тому же он был готов поклясться на что угодно – ежели б могли, разорвали бы лишь взглядами на мелкие куски, заморозили или превратили в пылающий факел.
