Атлантида уехала к дочери в Австрию, и в кабинете я смогла спокойно работать над своей первой книгой. Офис гудел в предвкушении новогоднего корпоратива. Под конец рабочего дня в мой кабинет пожаловал Кирилл Петрович.
— Годовой отчёт по лекарствам подбиваете? Не отвлёк вас?
Быстро сохраняю файл с романом, отправляю его себе на почту, удаляю из папки и очищаю корзину. Мои пальцы дрожат, а к щекам приливает кровь.
— Нет, — в горле сухо, и я тянусь за бутылкой воды.
— Кира, Кира, Кира — на лице Кирилла Петровича сияет улыбка, — кто бы мог подумать. «Ярослав, я давно хотела признаться, что люблю тебя. Лишь потому и рискнула прийти в спальню вместо моей сестры».
Давлюсь водой и захожусь в кашле. Ощущаю себя преступницей, хотя ничего предосудительного не сделала. Вот идиотка! Не подумала, что кто-то может отслеживать мои личные папки на компьютере.
— Тёзка, я уже несколько дней наблюдаю за твоим творчеством. В нём есть информация, порочащая образ компании и её руководителя.
— Я писала не про нашу компанию, — лепечу, закрывая лицо руками.
— Ты даже не соизволила имена поменять.
Мне нечем крыть.
— Поднимемся ко мне в кабинет, — Кирилл Петрович указывает мне головой на дверь. — Это дело очень щекотливое. Думаю, разберёмся без привлечения секьюрити.
Второй раз в жизни поднимаюсь на административный этаж. В роскошном холле с мозаичным полом сияет синими огнями золотая ёлка до потолка. Секретарша, окинув нас быстрым взглядом, с недовольным видом возвращается за свою стойку.
— Можешь идти, Майя. Я всё выключу потом, — Кирилл Петрович сам сияет, как новогодняя гирлянда.
— Благодарю, Кирилл Петрович, — расцветает секретарша, достаёт из шкафа норковый полушубок и спешит к лифту.
В кабинете Кирилл Петрович усаживает меня на кожаный диван. На моё плечо ложится тяжёлая рука, и я замираю. Сердце колотится в груди, как бешеное. Слёзы непроизвольно текут по щекам.
— Кира, давай поговорим, — голос у Кирилла Петровича вкрадчивый. Я закрываю глаза, боясь представить, что он попросит за молчание. Кожа дивана проминается под его крепким задом.
Утираю краями рукавов мокрое от слёз лицо. За панорамными окнами в пол лютует вьюга. Полумрак кабинета рассеивает уличная подсветка бизнес-центра.
— Что вам нужно? Я не сделала ничего предосудительного.
— Это как посмотреть. Впрочем, у меня есть к тебе очень интересное предложение.
***
Ярослав
— Кирочка, неужели ты переспала с этим тараканом?
Я вдруг совсем иначе взглянул на эту девочку. Никогда бы не подумал, что в её душе бушевали такие страсти.
— Ты мыслишь банально, — вздыхает Кира и устало кладёт голову на спинку кресла. — И слушаешь невнимательно. Если бы я переспала с замом, Булочка наверняка родилась бы рыжей. А у неё тёмные волосики. Ладно, давай спать!
— Э, какое спать? Шехерезада! Ты прервалась на самом интересном месте, — смотрю то на Киру, то на Булочку. Малышка, когда спит, совсем не похожа на Киру. От неё дочка взяла только глаза — голубые, как ясное небо. — Твоя мама, оказывается, та ещё сказочница.
Кира поднимается с кресла и протягивает руки:
— Давай, я отнесу её в кроватку.
— Ты вернёшься ещё? — не спешу возвращать малышку.
— С утра много дел, — Кира прикрывает рот ладошкой и зевает, — надо ложиться.
— Дай мне, пожалуйста, почитать твой роман, — с неохотой протягиваю Кире тёплое тельце.
Ребёнок недовольно хмурит лобик, хнычет, но на руках матери быстро затихает.
