6. Глава 6
Но сколько я ни старалась, семья, о которой всегда мечтала, так и оставалась в мечтах. И даже в родительских скандалах я видела больше тепла, чем в отношениях с мужем. От их разборок летели искры. Но раз ругаются, значит, хотят еще друг от друга чего-то.
Гораздо хуже чувствовать себя бессловесной тенью. Ходить по стеночке, чтоб не потревожить покой супруга. А он относился ко мне как к маленькому невидимому домовенку, который занимается хозяйством. Практически не замечал.
В хорошем расположении духа расщедривался на подарки. Наставники поощряли тех, кто дарит украшения своим женам. И я получала дешевенькие серебряные браслетики, сережки, колечки.
- Вот, держи, глупенькая. Хочу, чтоб ты у меня была красивой. Стараюсь, - с важным видом, будто дарил бриллианты, протягивал очередную безделушку.
Я не меркантильная. И мне было бы приятно получать знаки внимания, но если это было с душой.
А «глупенькая» теперь стало наивысшей похвалой, к которой я сама привыкла. Ну да, глупенькая. Умной быть от меня не требуется. Даже в магазине сдачу считать не нужно – все операции по карте без участия владельца совершаются. А дома все по заученному алгоритму – руки точно знают, сколько чего взять, чтоб получилось нужное блюдо.
Жизнь моя потеряла всякий разумный смысл. Муж по выходным ездил на какие-то собрания. Но даже туда меня не брал. Без объяснений. Или же напоминал про непосаженные семь розовых кустов. Он "заботился" о том, чтобы я не стала ленивой и не потеряла свою женскую суть.Хотя я хотела бы посмотреть на людей, которые для Матвея являлись авторитетом. И пообщаться с женами его единомышленников. Своими глазами увидеть тех женщин, которые уже достигли счастья своим служением мужу.
От слова «забота», повторяющегося изо дня в день в уродливо вывернутом контексте, меня начинало потряхивать. А ведь в какой красивый фантик заворачивает настоящее дерьмо?! Ругает меня – значит, заботится о том, чтобы я стала лучше.
Однажды так "позаботился", что меня стошнило. Причем в буквальном смысле слова. И я его возненавидела окончательно.
- Ты что-то совсем тощая стала, как корова старая. Кожа да кости. Совсем не ешь сладкого? Нехорошо. Женщина должна заботиться о своем теле. И меня не балуешь вкусненьким. Сделай –ка торт к моему приходу.
Не чуя подвоха, я соорудила пышное великолепие на жирных сливках. Летала, как пчелка Майя. Может, и правда, сладкое смягчит его!
Встретив мужа, помогла ему раздеться, усадила в кресло, помассировала плечи – это ж почетное право так проявлять свою любовь. Покормила его и поставила чайник на плиту, готовясь подать десерт.
- Ты торт испекла?
- Да, ты же просил.
- Я не нищий, чтобы просить. Я сказал, что нужно сделать, - резко осадил меня он. – Неси.
Принесла. Поставила на стол. Разрезала. Достала блюдца и только собралась положить мужу кусок, как он меня остановил.
- Нет. Сначала сама.
Он поднялся со стула, взял большую тарелку и вывалил туда почти половину торта.
- Ешь! – приказал он. – Не думал, что и в этом вопросе тебя придется контролировать.
Я съела немного и отодвинула тарелку.
- Матвей, давай я чай поставлю. Я ведь для тебя готовила.
- Ты давно не ела сладкого, давай наверстывай. Садись и ешь.
Он стоял рядом, и я послушно глотала, опасаясь, что, если откажусь, то он затолкает этот торт в меня насильно. Хотя сейчас это и было самое настоящее насилие. Слезы катились по щекам, меня уже тошнило, но Матвей крепко держал меня за плечи. У меня появилось странное желание стать гусем, которого откармливают для фуагра. Ему хотя бы через трубку вливают убийственно калорийный корм прямо в желудок, минуя процесс осознания – «не хочу есть».
