– Мерсэр (хозяин замка), – вздохнула Клавдия, вбежав на звон посуды в зал. Она была упитанной женщиной семидесяти лет (средний возраст людей достигал ста пятидесяти лет, но, в отличие от магов, они старели). Всплеснув руками и причитая, Клавдия начала убирать, то, что натворил лич. – Ох, мерсэр, опять вы злитесь и не покушали. Разве так можно? Совсем ослабнете! Вон, бледненький какой! Нельзя так!
– Шла бы ты домой, Клавдия, – фыркнул Картакар, скривившись и сбрасывая ноги со стола. Он встал со стула, собираясь снова уйти в свою лабораторию и там запереться, но задержался, задумчиво уставившись на служанку.
– Тут мой дом! Да и как вас одного оставить? Совсем одичаете, а ваша матушка… – Клавдия бросила на него осуждающий взгляд, продолжая поднимать посуду с пола.
– А моя матушка хорошо к тебе относилась и смерти тебе не желала, а ты… – фыркнул лич. – Утратила инстинкт самосохранения!
– Ничего вы мне не сделаете! – усмехнулась женщина.
– Это пока, Клавдия! А вы все глупо рискуете! Я не чувствую жалости или симпатии, только злость и голод! Оставаться таким, как прежде, мне помогает только память и… Чуда не будет!
– Да при чём здесь чудо? Если мы уйдём, вы быстрее одичаете без нас. Ну не можем мы вас бросить! Не можем и не хотим! – шмыгнув носом, произнесла Клавдия, поднимая кувшин. – Почему вы не выпили кровезаменитель? Ещё и разлили его? Вам же плохо будет теперь! Адаму так тяжело было его достать…
– Так, может, я твоей крови попью? – прищурился Картакар и, подавшись чуточку вперёд, обнажил клыки, чтобы напугать женщину.
– Так пейте, что мне, стакан крови для вас жалко? – фыркнула Клавдия, уставившись на него как преданный пёс и даже вытянув руку вперёд, оголила запястье.
– Идиоты! – прорычал Картакар и, шипя, направился в сторону лаборатории, обходя служанку по дуге, от греха подальше.
– Идиоты, идиоты… – вздыхая, произнесла женщина, положив посуду на стол и, достав откуда-то тряпку, начала оттирать пол. – Столько добра пропало… А ночью в подвалы пойдёт крыс ловить… Такой чувствительный и жалостливый мальчик… о нас беспокоится, переживает… О себе не думает! А Норгон… В детстве таким пухленьким душкой был, и что сотворил? Собственного брата… Ах, была бы жива леди Агата…
Картакар фыркнул и ускорил шаг.
– Мальчик… – кашлянув иронично, произнёс он и покачал головой. Только Клавдия могла так назвать лича!
Упоминание о брате и матери ещё больше навеяло на него мрачное настроение. Когда он зашёл в лабораторию, захлопнул за собой дверь и запер её с помощью магии.
Тёмной силы в нём сейчас было хоть отбавляй, но эта сила его же и пожирала изнутри. Если хотя бы раз в трое суток не употреблять кровь, он постепенно ослабеет, а затем наступит полное безумие. Картакар хорошо знал об этом, уже один раз подходил к опасной черте. Отказался от крови на две недели…
Магия странным образом поддерживала в нём… нет, не жизнь, а иллюзию жизни. Его тело после того фатального дня изменилось на клеточном уровне: появились клыки, когти, метаболизм стал очень медленным, а душу с телом соединяла слабая магическая связь.
Из бонусов такого существования – практически неограниченный источник тёмной магии и ускоренная регенерация тела. Тело, словно находилось в стазисе: оно не разлагалось, как у зомби, разум и личность сохранялись. Правда, всё это временно, и это необходимо осознавать. Из минусов – голод, душевная боль, неутихающая злость и ярость, пожирающий внутренности холод. Нет запахов, вкусовые рецепторы отказали, тактильные ощущения… Всё не то. А память… Память приносила дополнительные муки и метания.
