– Это правда? – спросила она, – все, что ты мне только что сказал?
– Да милая.
– А почему ты отказал мне в последнем танце?
– Только чтобы не повредить твоей репутации. Надеюсь, сейчас, успокоившись, ты понимаешь, что я правильно сделал? И только ради тебя же самой.
Она задумалась.
– Да. Но зал жаждал нашего танца. Ты был сказочно красив.
– Мне все-равно, что хотел зал, я думал только о тебе.
Она смотрела мне в глаза. Долго и упорно. Я не отводил их.
– Докажи мне все, что ты сказал, – вдруг потребовала она у меня. – Я выпита до дна, но в этот раз не от самого вечера, а тобою.
– Дорогая, разве я тебе еще что-нибудь не доказал? – удивленным голосом спросил я.
– А друзья ревнуют друг друга? – вдруг спросила она, не ответив на мой вопрос.
– Разве ты не поняла этого сегодня?
– Да, но говорят, что раз ревнуют, значит любят. Может быть, любовь и дружба одновременно?
– В нашем случае так оно и есть.
– Докажи.
Я задумался. Что-то у нее было на уме, что я должен был бы сделать. Но что? Конечно, о возвращении в отель не могло быть и речи. Рестораны отпадали. Может лес? Надо попробовать. Я пересел и завел машину. Эли без моей помощи выбралась, и села рядом со мной на переднее сиденье. Мы поехали.
– Кстати, ты чуть не сломала мне сегодня пальцы. – Сказал я.
– Ты просто легко отделался. Скажи спасибо, что вокруг были люди. – Сказала она. – Джон, у меня сейчас такое желание выпустить тебя на ринг со связанными руками, и убрать оттуда судью.
– Но ты же не убьешь меня, надеюсь? – спросил я, засмеявшись.
– Не смейся. Я бы тебе дала бы тогда за все. За каждый твой танец не со мной. За то, что ты чертовски красив. А чтобы я сделала за твой отказ станцевать со мной, а даже сама не знаю. – Она говорила серьезно. Мой смех не задел ее, а может даже раздразнил еще больше.
– Милая, но ты бы просто покалечила бы меня.
– Зато ты был бы уже точно мой. Покалеченный, но только мой.
– Прекрасная перспектива, – незаметно улыбнулся я.
– Не улыбайся. Если я не вижу, это не значит, что я не знаю, что у тебя на лице.
– Эли, а как же мне тогда реагировать на все твои танцы? Я же не могу позволить себе связать тебе руки перед боем, и даже убрать судью.
– Это разные вещи, и ты это знаешь, милый. Мои танцы, это как моя работа, я должна ее выполнять. А ты не должен танцевать с какими-то красивыми девушками, а занимался этим сегодня весь вечер.
Я первый раз увидел в ней тигрицу. Мне было забавно это, а то, что она меня ревновала, вообще доставляло мне громадное удовольствие. Но я видел, что тигрице надо было обязательно дать ее лакомство, чтобы она успокоилась, то есть кость или мясо. А вот где они лежали, я должен был вычислить сейчас, находясь за рулем.
Наконец мы подъезжали к лесу.
– Не останавливайся милый. Это не доказательство, и не то место. – Просто сказала она. Но не развернула меня обратно в город, значит, мы ехали правильно, и кость была зарыта впереди. Наконец я понял.
– Эли, улыбнись мне, ведь я же правильно еду, – попросил я.
– Мою настоящую улыбку, дорогой, я тебе обещаю сразу, после того как. – Она так и не успокоилась внутри.
Мы ехали уже долго. Второй поворот в лес я уже давно пропустил, и теперь ждал только появления моста. Вдруг мне ударила в голову мысль, что я ждал этого моста не только, чтобы успокоить Эли. Я просто ждал его сам, тоже, для себя.
Наконец мы оба увидели вдалеке мост, и я свернул. Остановился я там же, но не выключил только фары. Свет доставал только до кромки воды и до окраины леса. Эли встала у капота и задумалась. Я тоже стоял и ждал.
