– Милый, неужели это ты, – сладко сказала она. – Наклонись.
Я наклонился к ней, и она меня ласково обняла. Она была еще теплая от сна и не о чем не подозревала.
– Джон, я улавливаю какое-то твое волнение, что-то случилось? – она тревожно посмотрела мне в глаза. – Тебя же никуда от меня не забирают?
– Нет, дорогая, – как можно мягче сказал я. – У меня к тебе просто есть одна просьба.
– Какая?
– Прочитай, пожалуйста, все это. – Я положил пачку газет прямо на кровать. – И я включу тебе телевизор в этой комнате и в зале. Когда ты почувствуешь, что нам надо встретиться, вызови меня. Я буду очень ждать.
С красивого лица Эли моментально пропали остатки сна. Она впилась сначала глазами в меня, а потом в первую газету. Я погладил ее по голове, подошел и включил телевизор, прямо перед ней, на прямую трансляцию с квартала отеля Хилтон, и вышел в зал. Включив телевизор и здесь, только на другой канал с той же темой, я тихонько закрыл за собой входную дверь и спустился к себе.
Теперь я с нетерпением ждал ее реакцию на происходящее. Мне казалось, что она, в отличие от меня и моего директора, повидала в светской жизни гораздо больше, и ее оценка была важна мне как никогда. Время шло как никогда медленно, но Эли меня не вызывала. Я уже готов был рвать на себе белье, когда через час, наконец, поступил вызов.
– Милый, – широко расплывшись в улыбке, нежно сказала она, – я так за тебя рада!
У меня отвисла челюсть. Я ожидал всего, что угодно, даже, слезы, но никак не такую замечательную улыбку.
– Теперь тебя люблю не только я, а вся женская молодая половина. К тому же, наконец, я узнала всю твою биографию, и даже увидела твоих родителей.
– Эли! – у меня не было слов.
– Что дорогой, тебя это задело? – она улыбнулась. – Привыкай. Это обычная шумиха, которая закончится через пару дней. Я уже давно к этому привыкла.
– А как же наши поездки? А магазины, рестораны, лес? – Я не хочу подставлять тебя.
– Подставлять? Если ты со мной заходил в магазин, а после этой шумихи перестанешь это делать, это кость, брошенная собакам-газетчикам. Разве нет? Тогда они будут стараться уже на совесть. Просто пару дней надо быть чуточку осторожней, и все. – Она смотрела на меня раскрытыми глазами.
– Эли, все это убило меня. Меня уже вызывал и директор, потому что его это тоже убило. А ты, как ласковая красивая кошка продолжаешь лакать молоко, не реагируя ни на кого и ни на что. Я так за тебя испугался!
– Правда, милый? Это тебе в отместку за плакаты с признанием в любви, – она улыбнулась и обняла меня.
Во мне вдруг все стихло. Если она воспринимала это так спокойно, я был уверен, что так оно и есть. Действительно, надо спокойно продолжать то же самое, и станцевать с ней не один танец в будущем. Только быть поосторожней, после каждой из шумих. А их должно быть еще немало. Тогда пропадет и интерес. Человек, прочитавши две одинаковые статьи за неделю, уже не будет читать ее в третий раз. В этом была своя логика. Я тоже обнял Эли и крепко ее к себе прижал, крепче обычного.
– Джон, – нежно сказала она, – можешь вообще делать со мной, что хочешь. Мне нравится, когда ты меня так крепко обнимаешь.
Я вообще утопил ее в своих объятиях.
– Но ты был прав, – тихо прошептала она, – нам надо поговорить, и быстрее.
– Давай, милая, прямо сейчас, – выпустил я ее и мы сели.
– Надо найти тебе место, дорогой, – сказала, задумавшись, Эли. – Что тебе больше нравится: любовница, невеста, в друга все-равно не поверят, … Что им еще надо? Может быть, мой заместитель по бизнесу, или мой троюродный брат.
