Парад Солнцу: повесть о почитателях, друзьях и любовниках Дикости - страница 16

Встревоженно люди рядились цепочкой в направлении створчатых ворот. Мы с Клевером оказались где-то в середине приматоподобной гусеницы, обеспокоенные происходящим. Из гусеницы начали выбегать парни, быстро скрывающиеся за углом. Я остановил одного из них, перепуганного и сального от пота.

– Что такое? Почему все бегут в конец?

– Собаки, чувак, собаки!

Мой вопросительный взгляд адресовался Клеверу.

– Собаки, это плохо. Если у тебя что-то нелегальное с собой, то лучше от этого избавиться.

– Понял тебя, Клевер, – а по ту сторону ворот доносился недовольный лай.

– Эй, ты же знаешь, что мне больше нравится мое первое имя, – возразил он, пока выравнивал поля своей шляпы.

– Не надо было рождаться ирландцем!

– Джо не любит, когда его называют Клевером, – усмехнулся Йен прямо позади нас. – А по мне так имя что надо. Ни с кем не спутать.

– А ты сам-то скинул веса, что в карманах прячешь? – спросил я у Йена.

– Конечно, – ответил он, – не сегодня родился.

– Что, прям все?

– Само собой. И прибор тоже, он же весь провонял, за милю учуешь.

– Должно быть чертовски обидно? – включился Джо.

– Не так обидно, как пропустить плавание. Да и что поделать? У нас не Калифорния, да и рецептик, как ты понимаешь, я с собой не ношу.

Постепенно собравшихся засасывало на другую сторону порта. Настала и наша очередь. Я закинул сумку на ленту, прошел металлодетектор и быстро выбрался через сквозной проход на причал, где резво погружались остальные. Вокруг доносилась собачья хула, беспокойный озлобленный звук неприятностей. Я огляделся, просканировал местность, однако на мои глаза не попалось ни одно из животных. Только серый асфальт, черновые кубрики, и табличка «Досмотровая зона №3» за спиной.

– Ты видишь здесь хоть одного пса? – спросил Йен.

– Не-а.

– Черт. Я тоже. Здесь что-то нечисто.

– Боюсь тебя расстроить, но, похоже, эти звуки доносятся из граммофонов, – кинул Джо и указал на здоровенные металлические рупоры на столбах, похожие на тот, что держал Шабель на поясе.

– Черт, Джо, а ты прав.

– Нас только что развели, как четвероклашек. Все в этой стране нас дурят! – продолжал Йен, продвигаясь вдоль пирса под звуки устрашающего рычания.

К причалу пришвартовалось небольшое судно белесой гаммы с длиннющей остроносой палубой, метровой ватерлинией и рядом иллюминаторов в основной части корабля, предназначенных для пассажиров. Транспорт напоминал паром, за исключением отсутствия отсека для перевозки тяжелого груза и совсем другим местом назначения, нежели противоположный берег.

Настроение среди пассажиров (а кроме нашей компании никого больше не наблюдалось) было уже не такое задорное, как в начале. После скорого отплытия все разбрелись кто куда. На мои вопросы, чего ждать от поездки, мне отвечали: «Да, нас, конечно, осадила эта история с допуском, но план остается прежним. Мы спрыгиваем в Ки-Уэст и сами себе создаем праздник», или: «Как бы то ни было, но все понимали, что до Флориды наши запасы и так бы скоро закончились, а впереди еще 10 дней». На мои предположения о блефе портовых служащих Ральф Боттом, заместитель куратора группы, ответил: «Это обычный рядовой случай, не стоит даже заострять внимания. К тому же некоторые ребята и даже девушки умудрились протащить ликеры на борт в нижнем белье! Они же настоящие супермены – с двухлитровой колой в трусах и пламенем во взгляде».

После скорого обхода территории и изучения ходовых способностей судна я присел для небольшого отдыха на скамейку, заваленную багажом. Последние несколько суток выдались весьма затратными. Попросив загрузить меня по полной, чтобы получить расчет до отплыва, я проводил практически все вечера вне дома. Последние двое суток закидывался таблетками кофеина и энергетиками во время написания статей. Над качеством работы я следил мало, но количество брало свое. Итог: две футбольных статьи, два спортивных анонса, один очерк о загрязнении экологии туристами в национальном парке Йосемити от лица двенадцатилетнего мальчика, парочка удачных ставок, парочка неудачных, 1000 долларов и пуд усталости на плечах, вызванный 48-часовой трудовой бессонницей. Неудивительно, что вскоре, как я облокотился на твердую поверхность, тело обмякло, веки начали медленно наседать все ниже до тех пор, пока сон не одолел меня на передней палубе среди сумок и брошенных курток.