– Проходите, – шедший впереди милиционер, открыл дверь пропуская остальных.
Помещение внутри по размеру было точно такое же как в пельменной, только без столиков для посетителей. Справа, где раньше находилась стойка раздачи, сейчас стояла невысокая перегородка, с другой стороны которой, дремал за столом, скрестив руки на груди, одетый в такую же форму милиционер, только с тремя треугольниками в петлицах. На столе перед ним лежал потрепанный, открытый журнал для регистраций, а чуть в стороне стояла табличка Дежурный и большой черный телефон. У противоположной стены, на длинную скамейку, сидели по разным сторонам два бородатых мужика, с виду похожих на приказчиков. Один был совсем босой, а второй в яловых сапогах со спущенными гармошкой голенищами. В центре сидела женщина с закрученной колбаской косой на голове, в длинном цветастом сарафане. Мужики хмуро смотрели в пол. У босого под глазом наливался пунцово свежий синяк.
– Сесть там, – указал Ильичу с Митей рукой на лавку второй милиционер, а сам подойдя к перегородке, по-военному скомандовал: Рота подъем!
– Чего орешь, – приоткрыв один глаз, лениво произнес дежурный.
– Вот доставили двух рецидивистов. У красной стены взяли тепленькими.
– И чего там они делали, – лениво зевнул дежурный.
– Что, что. Водку пьянствовали и уснули на месте преступления. – Милиционер оглянулся на лавку и удивленно произнес, – О, Манька, привет. Давно ты у нас не появлялась. Что снова на самогоноварение попалась?
– Не гоню я самогон давно. Штрафы уж больно большие, товарищ начальник. Не окупается, – хитро ответила женщина.
– А на чем тогда погорела?
– Ни на чем. Я как потерпевшая сторона.
– А кто виновная?
– Вот этот, -она бросила злобный взгляд на мужика в сапогах.
– Я женится на ней пришел, – не поднимая голову, произнес мужик в сапогах глухим голосом. – А она дверь заперла и не открывает. Дверь хлипкая, я плечом нажал, она и вылетела. Захожу в комнату, а они там за столом сидят и вино красное пьют. Как такое стерпеть было?
– А кто тебе сказал, что я согласная была за тебя замуж выходить, – подскочила с лавки Манька, гневно дыша.
– Села, Маня, – прикрикнул на нее милиционер, – А дальше, что было?
– Что, что. Он в драку полез. А я окно открыла и кричать стала, – «Помогите убивают». И тут как раз ментовский наряд проходил.
– Милицейский, – строго поправил ее дежурный.
– Вот я и говорю. Милицейский. Они и забрали его. А мы с Петей, – она, улыбнувшись посмотрела на босого мужика, – Теперь потерпевшее сторона. Я заявление написала. Ваш начальник сейчас в кабинете изучает его.
В это время из дверного проема, где раньше находилась кухня, вышел крупный мужчина в синем кителе, без фуражки, с прямоугольниками в петлицах, держа в руке исписанный листок бумаги. Оба милиционера козырнули ему, – «Здравия желаем товарищ начальник», а дежурный встал из-за стола, подтягивая гимнастерку.
– Значит так, Маня, – начальник обвел глазами присутствующих и остановил взгляд на женщине. Та тут же встала и невинно улыбнулась, поправила косу на голове: Что решили, Петр Петрович.
– Драчуну, я пятнадцать суток выписал. А тебя предупреждаю, хорош мужиков к себе домой таскать. Если узнаю, что ты снова проституцией заниматься стала, – он погрозил ей пальцем, – Знаешь, сейчас за это дело можно и срок схлопотать.
–А чего сразу проституцией, – надула губки Маня, – А если я по любви. Что и по любви нельзя?
