– Они? – на полслове задохнулся мужчина.
– Да, – хватая его за руку, подтвердила она, – уходим.
Принесли ужин.
Этьена ушла в свою спальню, Доре опять вернулся к окну.
Кажется, в комнате напротив уже никого не было…
Хотя, нет…
Был.
Точнее, была.
Заметив, что на неё смотрят, женщина вышла из-за шторы и поощрительно улыбнулась.
Жан замер.
Женщина медленно, не сводя с него глаз, провела пальцем по стеклу.
– … благодарю, мадам.
Жан нервно вздрогнул, скосил глаза к плечу, где, держа в руке промокшие женские ботинки, горничная закрывала дверь спальни.
Лакей накрыл на стол.
Он опять обернулся к окну, но незнакомка уже исчезла.
– Мадам собирается ужинать? – стесняясь застывшего у стола человека, громко проговорил Доре.
– Уже иду, – вышла из спальни Этьена, уже успевшая сменить дорожный костюм на светлое домашнее платье, – ты не против, если сегодня мы обойдемся без лакея?
– Более чем…
Официант поклонился и вышел.
Доре подсел к столу, придирчиво осмотрел поданные блюда:
– Всё точно.
– Что точно? – села на своё место Этьена.
– Жареные цыплята, – указал на свою тарелки Доре, – в каждой паршивой пьесе, в каждой паршивой гостинице на ужин обязательно подают жареных цыплят. Этих хоть можно съесть. Кстати, – минутой позже сообщил он, – вполне даже неплохо. Эй! – заметив, что она не ест, а только ковыряет вилкой в тарелке, окликнул её мужчина, – с тобой всё в порядке?
– Да…
«Чёрта с два, в порядке!» – ещё не зная, чего ждать, он отложил вилку, вытер руки салфеткой и швырнул салфетку на стол.
– Выкладывай.
– Женщина напротив…
– И что же – женщина напротив? – неожиданно для себя Жан разозлился, – да, она откровенно строила мне глазки, и что дальше?
– Я не об этом, – Этьена покраснела, – твои личные дела меня не касаются… Вот, – она положила на стол мужские часы на цепочке, – постарайся, чтобы они всегда были при тебе.
– Зачем? – мужчина взвесил часы на ладони, щелкнул крышкой и посмотрел время. По пальцам поползло легкое тревожащее покалывание. Доре поморщился, – что это?
– Это – маяк. Он реагирует на наш повышенный радиационный фон. Мы все излучаем, – видя его удивление, пояснила Этьена, – это наша неотъемлемая черта, как отпечатки пальцев. И вот этот прибор, – Этьена кивнула на часы, – реагирует на неё.
– Радиус действия большой?
– Около ста километров. Это немного, но всё-таки лучше, чем ничего. Маяк способен различать до пяти объектов, если они достаточно разнесены друг от друга. Я настроила его так, – открывая второе дно часов, показала Этьена, – чтобы сигнал на меня был минимальным и ощущался только при открытой крышке. На других он реагирует в любом состоянии. На атавару он должен просто зашкалить.
– Отлично, – Жан засунул часы во внутренний карман, – значит, когда кто-то из них окажется здесь, у нас будет время подготовиться.
– Да.
«А я, – поспешила опустить глаза Этьена – теперь всегда буду знать, где ты находишься».
– Как ты его надеешься вычислить?
– Я ему нужна, следовательно, он тоже будет искать.
– И шансы у нас почти одинаковы.
– Почти…
– Ладно, – Жан перешел к десерту, – попробуй, вкусно.
Позже, сдвинул в сторону кофейные чашки, Этьена выложила на стол темно-вишневую папку.
– Здесь твоё состояние. Доверительные письма к парижским банкирам, документы на владение землей, недвижимостью и серебряными рудниками, приносящими основной доход.
– Это действительно существует?
– Конечно. Всё, абсолютно легально, было оформлено ещё в прошлом веке на имя твоего деда. Твой годовой доход составляет, – Этьена заглянула в бумагу, – чуть больше полумиллиона ливров в год. Это за вычетов расходов на эксплуатацию рудников, оплаты места на нью-йоркской бирже и торговых операции. Из них ты оплачиваешь содержание своей недвижимости в Канаде и полное содержание парижского дома, принадлежащего твоей семье уже больше ста лет, лошадей и свои расходы и частично личные расходы супруги.
