– Она мне изменила, – брезгливо ответил он. – Я презираю ветреных людей, которые не могут разобраться в простых желаниях. Они думают, что изменили своим партнерам, но это не так! Примитивные животные, неверные прежде всего себе, своему выбору и убеждениям! Ничтожные и слабые духом, не иначе; ведь соблазн – удел безвольных.
В его блестящих глазах мелькнул непомерный гнев. Казалось, та боль до сих пор находит отклик в разбитом сердце. Он выдержал короткую паузу, прежде чем спросить:
– А почему разошлась с возлюбленным ты?
Тема о бывшем парне – единственном в своём роде – всегда находилась под строжайшим запретом и обсуждалась разве что с Лилькой и то один раз, чтобы утешить беднягу, когда Семен безо всякого на то аргумента бросил её. Потому делиться заповедной тайной с ним совершенно не входило в мои планы.
– А я по шпалам…. опять по шпалам иду-у домой по привычке. Па-ра-па-пара-пара-пара-рам.
Великолепная идея: брякнуть первое, что пришло на ум.
Саша повернулся ко мне. Его загадочная улыбка опечатала приоткрытые губы. Я насторожилась, слегка угнувшись в плечи. И вовсе не зря. Саша подвинулся ближе, протягивая руки к моим коленям.
– Ты мне дико нравишься. И даже больше: ты просто сводишь меня с ума…
Признание одухотворило в нём уверенность. Ловким движеньем он потянулся к моей шее, обсыпая кожу горячими поцелуями, один пламенней другого. Я же сидела ни жива, ни мертва, скорчив жалобное лицо. Брови сложились домиком, а зубы стиснулись до боли. Спасите! Умоляю! Нужно срочно бежать… Бежать и не оглядываться! Ещё чуть-чуть и мне потребуется бригада со смирительными рубашками. Он такой хороший, умный, мудрый. Но меня от него тошнит…
– Слушай, я обещала двоюродному брату приехать. Он заболел, и мне надо посидеть с его дочкой. Отвезешь меня?
Что ты несёшь, Катя? Запланировано только сказать про кузена. Откуда взялась дочка и болезнь брата?! Фух, я здорово перенервничала…
Одарив меня вожделенным взглядом, Саша согласился. Я благодарила небеса, что его рука занята рычагом механической коробки передач, а не частями моего тела. По дороге из моих уст хлынул поток несуразной речи. Я лепетала невпопад первое, что приходило в голову. А как известно, те самые мысли лучше не произносить вслух. Он был настолько упоен моим обществом, что суть сказанного мной, видимо, совершенно не волновала его. По прибытию на улицу Комарова я сдобрила слова прощания милой улыбкой и уже повернулась, чтоб открыть дверцу машины, но Саша поймал меня за руку.
– А поцеловать?
Я возвела глаза к небу, мысленно умоляя послать мне спасение. Но небо молчало. Мне не оставалось ничего другого, как притворяться дурочкой. Чмокнув его в гладковыбритую щеку, я снова отвернулась, чтобы выйти.
– Я хочу в губы!
Я прищурила глаза. Взывать к небесам бесполезно – они явно имеют на меня зуб!.. Скудный проблеск юмора во мне иссяк, и отчаяние одолело мой разум. В ту минуту я бы с радостью избавилась от души в пользу нечистого, лишь бы он избавил меня от свирепой пытки. Я повернулась к Саше и от страха закрыла глаза. Он страстно заглотил мою нижнюю губу, и мне показалось, Илья непременно догадается, что с ними не всё в порядке. Приступ тошноты накатывал с большей силой, и я отпрянула.
– Как там пел Лепс: «Уходи красиво»? И я пошла, а то брат будет сердиться.
– Напиши, я буду ждать.
Он проводил меня глазами до подъезда. Когда машина развернулась на площадке в обратную сторону, тяжелый вздох сотряс мою грудь. В тот момент я поняла, что не смогу подставлять интересы своего тела под интересы обычного любопытства в общении.
