В общем, в такую погоду хороший хозяин собаку на улицу не выгонит. Вьюга бушевала три дня. Поэтому Лиза и Николай никуда не ходили. Эти трое суток они проводили всё время вместе. Они ложились спать рано и стелили разные постели. Они ещё не знали, что эта же вьюга остановила гостей, которые готовы были вылететь к ним на вертолёте.
*****
Подполковник Болдырев сидел за своим письменным столом и пил крепкий кофе. Сегодня был третий день, как прилетел московский профессор, но разыгралась такая вьюга, что вертолёты в небо не поднимались. Сегодня к вечеру вьюга стихла. Александр Иванович Малина уже позвонил, уточняя возможность вылета.
Александр Фёдорович ещё раз на карте посмотрел место, куда они собирались завтра вылететь. Он помнил это зимовье. Прошлой весной с начальником охотинспекции Ножиковым они летали туда на глухариную охоту. Болдырев хорошо помнил и хозяина зимовья – Николая. Александр Фёдорович налил себе ещё растворимого кофе и по памяти набрал номер телефона.
– Алло, слушаю,– тут же послышалось из трубки.
– Костя, спишь? Это Болдырев.
– Да нет, Шура, кино смотрю. Что хотел?
– Костя, подготовь мне, пожалуйста, часам к восьми утра завтра вертолёт, пусть его заправят под завязку. Сделай маршрут на Каменку. Причину вылета придумай сам.
На том конце провода почувствовалось небольшое замешательство. Не те нынче времена, чтобы просто так взять да и зафрахтовать вертолёт. Это лет десять назад на них можно было по грибы да ягоды летать. Но молчание длилось не более четверти минуты. Болдырев знал, кому звонил.
– Ладно, Саша, считай, что завтра в восемь у тебя вылет.
Болдырев набрал по памяти ещё один телефонный номер.
Ждать ответа пришлось долго.
– Алло, кто это?
– Рома, это я, Болдырев. Помнишь наш уговор, что слетаешь со мной, Иванычем и его московским профессором к Николаю, к которому мы на глухаря прошлой весной летали?
– Ну, помню.
– Рома, не ворчи. Завтра в семь ноль-ноль я тебя забираю из дома. Одевайся теплее и приготовь сухари и консервы. К Николаю на Каменку летим.
– Иди к чёрту! Кто тебе завтра утром вертолёт даст, да ещё и керосин в придачу?
– За это не волнуйся. С Костей Сероглазовым я уже договорился.
– Ну, тогда полетели, – лениво ответил Ножиков и повесил трубку.
Болдырев по памяти набрал третий номер телефона.
– Алло, Саня! Бери завтра своего профессора и в семь пятнадцать у памятника Ленину. Я с Ромкой вас на уазике «подберу».
– Договорились, будем.
Утром по заснеженной дороге ехал зелёный уазик. Рассвет едва забрезжил. Вдоль дороги куда-то за город летели стаи ворон и галок. Небо было ярко-синего цвета. День предвещал быть солнечным и морозным. Лёгкая позёмка переметалась через дорогу, оставляя снежные струйки на сером асфальте. В машине ехало четверо мужчин: Болдырев, Ножиков, Малина и московский профессор – ещё бодрый щеголеватый мужчина сорока пяти лет.
Машина заехала на привокзальную площадь и резко затормозила перед выходом на перрон, на котором уже крутил лопасти вертолёт. Болдырев и Ножиков, достав из багажника коробку консервов и мешок сухарей, направились к Ми-8. Малине и профессору досталось нести спиртное и карабин.
Воздушное судно, приняв на борт пассажиров, сильнее завращало лопастями, выехало на взлётную полосу, напряглось и медленно оторвалось от земли. Люди глядели в иллюминаторы. Предметы внизу становились всё меньше и меньше. Какое-то время вертолёт летел над дорогами, деревеньками, от которых к небу тянулись столбы белого дыма. Через полчаса внизу было только бесконечное море зелёной тайги, утопающей в белом снегу. Лишь изредка вертолёт пересекал просеки, лесные дороги и причудливые изгибы заснеженных рек.
