Парадоксы свободы (2) - страница 7

Существуют также созданные культурной средой фильтры восприятия. Иногда это благожелательное, а часто злонамеренное воздействие на наше восприятие с целью замаскировать некоторые возможные пути движения, расширяющие индивидуальные свободы. Как пишет В. Пелевин, «поскольку бытие вещей заключается в их воспринимаемости, любая трансформация может происходить двумя путями – быть либо восприятием трансформации, либо трансформацией восприятия» («Священная книга оборотня»). Хотя успех творчества Пелевина держится на мастерстве казуистики, иногда он дает меткие формулировки. Бытие вещей – их свобода, ведь благодаря свободе существует все отдельное, самое по себе. Трансформация – изменения конфигурации свободы. Изменение восприятия возможно в обе стороны – как с открыванием новой свободы, так и с ее маскировкой. Государство, религия, любая идеология занимаются маскировкой свободы. Проще говоря: неизвестное называют известным, пустое – полным. На дверь вешается бирка: прохода нет.

Свобода открывается субъектом через трансформацию данных в информацию. Там, где набор данных (хаос) приобретает структуру, определенность (космос) – он становится информацией, чьим-то представлением. Где понимающий видит системность, непонимающий видит хаос. Поэтому хаос (беспорядок) и космос (порядок) всегда субъективны. Все то, что мы не можем отобразить, понять, удержать в памяти, укладывая в систему – наш персональный хаос. А то, что расположилось на своих полочках в сознании – космос.

Свобода может пониматься и через популярный ныне термин «виртуальное», противопоставляемое реальному, как возможное – действительному. А бытию можно дать такую дефиницию: это совокупность объектов, субъектов и их свобод, взаимодействующих в определенном времени и пространстве. Или короче: бытие – это совокупность реального и виртуального, преломленная в восприятии (сознании) субъектов. Где реальное – это собственно объекты и субъекты, а виртуальное – их свободы.

Естественно, многообразие возможного всегда богаче воплощенного в реальность, а значит, виртуальность первична, а реальность вторична и подчинена миру возможного: любая система, всякий космос пребывает внутри хаоса.

«Доминирующее направление рассуждений Делёза от точки зарождения – к хаосу, из которого возникает все, но который, в то же время, не содержит в себе ничего из актуализированного мира даже в виде возможности. Любая наметившаяся было в хаосе форма тут же рассеивается с бесконечной скоростью. Хаос – это пустота, считает Делёз, но не небытие, а виртуальность, содержащая в себе все возможные элементы мира и принимающая все возможные формы, которые, едва возникнув, тут же исчезают без всяких последствий»3.

Виртуальное является концентратом реальности, питательным бульоном для зарождения нового порядка. Но полноценно жить в хаосе нельзя. Не считать же нормой жизнь на вокзале, на рынке или в тюрьме? Необходимость уединения, уход от суеты мира – такая же потребность для процветания свободы, как и пребывание в «горниле жизни». Чередование этих состояний – условие развития сознания и нормальной жизни вообще.

В некоторых ситуациях разумно использовать термин постмодернистов хаосмос, намекающий на отсутствие ясной границы между хаосом и космосом. Такое пограничное состояние актуально, когда знаемое забывается. В силу лени, инерции тела и сознания, границы обретенной ранее свободы могут сокращаться, а потому их следует если не расширять, то хотя бы обновлять – утверждать, словно архаический царь, чьей обязанностью был периодический объезд своих владений. «Освежая» свои навыки и знания, мы не только укрепляем их, но и подвергаем ревизии. Что-то ранее известное может оказаться не таким уж понятным, и наоборот.