Я его не убивал. Ведь если б у меня была такая сила мысли, способная лишать жизни и даровать её, Олежка был бы жив. А почему я поверил ей, почему согласился, что его нет? Хм…потому что так и есть, и я это чувствую. Вот и всё.
Он писал довольно долго всё, что приходило в голову, пока не погасла в голове бегущая строка с разным вздором. Наступила тишина. Он закрыл глаза и будто остался один в тени Сатурна. Так он описал своё состояние, когда открыл глаза в пять утра, бодрый и спокойный, не обременённый ничем.
Глава 2. Жертвенный баран
Алла вернулась через три дня, сама не своя.
– Алла, хотите, я побуду с Вами?
– Нет. Я в порядке. Спасибо вам. Что за домом присмотрели и вообще…
Он стал собирать вещи.
– Алла, тут такое… этот человек, которого Вы ездили хоронить… мне кажется, он снова жив. Только не хочет, чтобы знали не те люди.
– Что Вы несёте?
– Вот, смотрите сами, – он сунул ей фото. И почему-то вспомнил сейф со скелетом. Как-то эти события были связаны, но как, он не мог понять. Он рассказал ей о голосе в голове, Алла выслушала спокойно, будто для неё это не новость:
– Что ж, будем жить исходя из открывшихся обстоятельств. Я чувствую, мне всё же потребуется Ваша помощь, только пока точно не знаю, какая. Постарайтесь в ближайшие несколько дней не говорить ни с кем о том, что произошло, даже со мной. Дневниковых записей тоже не делайте. Соблюдайте внутреннюю тишину, а если мысли будут одолевать – просто беспрерывно читайте любую молитву или идите колоть дрова. Мне надо побыть одной, но выпускать Вас в город сейчас нельзя. Не спрашивайте, почему, так надо. Где Вам понравилось сидеть больше всего?
– На лежанке.
– Кто бы сомневался, – она улыбнулась, – тогда располагайтесь там и не шумите. Ни вслух, ни про себя. Я уединюсь на час.
Арсений уселся на лежанку и стал смотреть в окно. Падал снег, укрывая кружевные кроны плодовых деревьев. На верхушках яблонь кое-где висели красные и бурые плоды. Прилетела какая-то большая рыжеватая птица с синими крыльями и стала долбить мёрзлое яблоко. Крючковатая графика грушевых ветвей завораживала. К стволу одной из груш была приставлена лестница, и по ней прыгала ворона. Прыг-скок – две перекладины вверх; прыг-скок – две вниз. Вдруг ворона, будто почуяв взгляд наблюдателя, обернулась и уставилась на Арсения:
– Спааать!!! – заорала она, и Сеня даже не успел удивиться, провалившись в глубокий сон без сновидений.
Через час пленник тишины вскочил, словно его подбросило взрывной волной. Посмотрев по сторонам невидящим взглядом, он снова упал головой на подушку. Одновременно с ним в мансарде открыла глаза хозяйка дома. Она взяла с прикроватной тумбочки бумагу, карандаш и быстро зафиксировала результаты «погружения». «Да, братка, попал ты в переплёт. Две силы заинтересованы в том, чтобы ты находился сейчас там. Одна – бездушная, алчная, свирепая. Другая – не менее свирепая, но преследующая противоположные цели, магическая группа. Меня не обнаружили. Я следила твоими глазами. Но повторять фокус «два в одном» рискованно. Итак, что мы имеем? Убивать тебя в этой деревне не собираются. Тебя посвятили в некую традицию, чтобы иметь возможность контролировать и защищать. Пока ты им нужен, по крайней мере. Зачем, я не поняла. Не знаю языка, а намерение читать могу только на уровне «опасно – не опасно». Алла зарисовывала, записывала. «Вторая сила, от которой исходит угроза, находится в другой стране. Идёт война у них там или народ постигло иное бедствие, я не понимаю. Просто пахнет смертью, много смертей».
