Было тихо. Малахольный сценарист послушно не мешал. Она спустилась в кухню, где аккуратно тикали настенные часы и сквозь тюлевую занавеску сочились сумерки. Задёрнув плотные шторы, Алла приоткрыла дверь в столовую. Арсений задрыгал ногой во сне, прямо как Пуля. Печная лежанка была ему коротка. Собственно, как и ей. Видимо, дом строили хоббиты. Хотя, зачем малоросликам потолки два восемьдесят? На вырост? От шороха гардинных колец Загадов проснулся и стремительно принял вертикальное положение, широко открытыми глазами всё ещё досматривая какой-то сон. Он кивал головой и угукал, будто отвечая согласием на чьи-то слова.
– В сумерки нужно окна зашторивать, нельзя их в дом впускать, – пояснила Алла.
– Кого их?
– Ну… Их…
Слова никак не возвращались к Сене, и он только смущённо кивнул. Наконец пустоту в голове стали заполнять аморфные массы смыслов, постепенно отвердевшие в слова:
– Алла…а как это…это всё можно соединять? Ну…вы вроде православная…и в то же время…вас бы на костре…того…
Алла улыбнулась.
– Не знаю, как соединить и можно ли. Так сложилось. Меня окрестила бабушка в детстве. Окунула в речку, надела крестик. Она была из старообрядцев. Распятие у них с перекладиной и крестятся двумя перстами, а в остальном какая разница, я не поняла. Окрестила и окрестила, я и не вспоминала до поры до времени. Храмов поблизости не было, время было антирелигиозное. И у меня не было привычки к молитве. Родители были далеки от религии, не приучили. А потом приснился мне страшный сон, который и теперь вспоминать не могу без содрогания.
Снится мне, что я сижу на диване в бабушкином доме, напротив дверного проёма в другую комнату. А там дальше окно, я в него смотрю и вдруг вижу, как с той стороны приближается тёмная фигура. Я понимаю, кто это, мне становится страшно. Он просачивается сквозь стекло и двигается на меня. Жёлтые глаза светятся. Я цепенею от ужаса. Силюсь поднять руку для крестного знамения, но не могу. А он смеётся так театрально:
– Ха-ха-ха, ты же не крещёная!
А потом добавляет:
– Но ты не бойся, я тебя не трону.
– Ну да, зачем трогать некрещёного, он и так к Богу никогда не придёт…
– Возможно. Но Иоанн? Что вы скажете о нём? Как он пришёл к Богу, и кто крестил его? Видимо, есть пути. Кроме того, есть и другие религии. Но я не хочу сейчас пускаться в дискуссии.
Я тогда проснулась в холодном поту и решила, что надо пойти в храм и пройти полный обряд крещения. Бабушка обиделась, что я не в той традиции крестилась. Говорила, что лучше нигде не креститься, чем «у этих». Это сейчас РПЦ со старообрядцами замирилась. А тогда не очень-то друг друга принимали. Но дело не в этом. Я будто обрела защиту, в которой нуждалась. Подозреваю, что так делают все тревожные люди. Ищут защиты от неведомых и невидимых угроз, не слишком вдаваясь в суть и историю религии. Как говорится, где родился, там и крестился. Наверное, родись я в Китае, была бы буддисткой. Просто выбора не было, опоры не было, а страха было много. Ну да ладно. Картошка в печи уже должна быть готова. Будем ужинать.
– Вы не рассказали, как в вашей жизни соединились православие и… другие практики. Как их сейчас называют? Магия, эзотерика?
– Значит, должны были соединиться, раз соединились. Естественным путём. Эклектика – наше всё.
Она засмеялась и сунула ему банку квашеной капусты:
– Накладывайте в салатницу. Давайте ужинать.
