— Нин… мне так жаль, — тщательно выбирая слова, проговорила Петрушевская.
Неопределённо повела плечом.
— Не я первая, не я последняя. Статистика по невынашиванию беременности у нас в стране… так себе.
Это не была бравада, я правда долгие годы училась относиться к случившемуся как к некой норме.
На что моя собеседница лишь с самым серьёзным видом покачала головой.
— И что… вы больше не пытались?
К этому вопросу я тоже привыкла. Особенно в исполнении своей мамы, любившей намекать на то, что как бы можно и ещё попробовать. Она не была жестокой, скорее представителем старой закалки и куда практичнее, чем я.
— Да мне после этого и не хотелось детей.
Обычно люди после этих слов любили добавлять, что это я просто себя в этом убедила. А дети должны быть обязательно, и не хотеть их… ну крайне неправильно. Поэтому науку слать всех на хер я освоила филигранно. Да и ни в чём я себя не убеждала: правда не чувствовала в себе больше сил пробовать снова.
Отчего-то потеря детей ещё до их рождения не считалась полноценной, ведь я их не рожала, значит, и полноправной причины страдать у меня не было. А я… действительно горевала. И эту мою боль в полной мере понимал только муж. Ну ещё и терапевт, который помог выбраться из депрессии, уже расцветавшей во мне махровым цветом.
Наверное, это было бы даже забавно, если бы не было так грустно. Оказывается, можно жить полноценной жизнью — ходить на работу, видеться с друзьями, заниматься сексом и абсолютно не чувствовать себя живой.
— Понятно, — немного растерянно подытожила Оля. Атмосфера между нами потеряла свою непринуждённость. Так бывает, когда один человек вываливал на другого слишком много личных признаний, а другой попросту был к этому не готов.
— Оль, я рассказываю всё это не для того, чтобы меня жалели, а чтобы ты понимала… всю картину разом.
— Тогда пояснишь, при чём тут другой ребёнок? И кого ты там похитила? А то, понимаешь, в контексте твоей истории данное заявление звучит совсем… дико.
— О-о-о-о, — многозначительно протянула я, — а тут вообще весело вышло.
***
В недалёком прошлом
Как это ни банально, но жизнь продолжалась. И так или иначе нам пришлось двигаться дальше.
Из депрессии я выбралась. И даже вроде как без особых потерь. У меня всё ещё был любимый муж, работа, на которой я была готова пропадать сутками, а также близкие друзья, с которыми, как оказалось, можно было хоть в огонь, хоть в воду.
Перед Костей я всё-таки извинилась. На что тот с обалделым видом покрутил пальцем у виска:
— Главное, что ты в порядке.
— Да. Но и ты был не обязан проходить через весь этот ужас вместе со мной. У меня для этого муж есть, — последнее я добавила уже чуть тише и заметно печальнее.
Костя виновато потупил взгляд.
— Наверное, у него были обстоятельства…
— Знаю я его обстоятельства, — смиренно вздохнула. — Пил по-чёрному всю ночь со своими работягами.
Козырёв удивлённо вскинул голову:
— И ты об этом так спокойно говоришь?
— Не спокойно, — покачала головой. — Просто… мы через это уже прошли. В ту ночь оба были не на высоте. А как всегда, разгребать пришлось тебе.
Я улыбнулась, вышло немного натянуто. Но это действительно было правдой: сколько раз в этой жизни бывало так, что чудили мы с Нечаевым, а разгребал Костя.
— Илья меня зовёт к себе, — вдруг невпопад признался друг, — в службу безопасности.
— Давно пора! — обрадовалась я. — А то на тебе вон лица уже нет, загоняла тебя твоя полиция вконец.
