Читать онлайн Марина Важова - Параллельными курсами. Лёсик и Гриня

Иллюстратор Ольга Воронова

Корректор Антонина Егорова

Редактор Маргарита Сарнова

© Марина Важова, 2025

© Ольга Воронова, иллюстрации, 2025

ISBN 978-5-0067-4924-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Кто это такие – названные или сводные братья?

Один из родителей у них общий, и этим определяется их сходство и кровная связь. Зато двое других – ярые антагонисты, полные ревности, обиды, злой, непримиримой памяти. И это разделяет братьев, делает их соперниками.

Лёсик и Гриня, Леонид и Григорий Батищевы, – сводные братья. Жизни их идут параллельными курсами, которые, в отличии от эвклидовой геометрии, то и дело пересекаются, выбивая на месте стыка скачок высокого напряжения. Их подбрасывает на этих стыках, кидает друг на друга – то в объятия, то в борьбу. Но вот опять рельсы ровные, и братья порознь, каждый в своём круговороте событий.

Так и существуют они, будто на качелях, которые взлетают от любви и обожания и падают до полного равнодушия или смертельной ненависти. Это не может не сказаться на их характерах и во многом определяет будущее.

Сводные братья не бывают обычными людьми. Им предстоят испытания, причиной которых служит внутренняя борьба «свой-чужой», изначально заложенная изменой родителей, оставляющей в душах детей нескончаемый сумрачный след.

Из детства и юности тянется этот след, определяющий их судьбы, выстраивающий неповторимый узор маршрутов…

Бывает, что человеку вдруг очень не повезёт. Вроде всё идёт неплохо, тихо-мирно. Всполохи удач перемежаются затмениями мелких проблем. Но в целом – жизнь как жизнь. Терпимо, в общем.

Грине не повезло с самого рождения. Пожалуй, даже ещё до рождения. Пока мама Василиса – Лиса – вынашивала первенца, отец его Сандро потерял голову из-за рыжей и нахальной абитуры с архитектурного факультета. Это наваждение по имени Дарина поначалу казалось ему приятным приключением в отсутствие жены, которая по случаю лета и декретного отпуска отправилась к своим родителям в Ростовскую область.

Возникшие отношения были лёгкими и приятными, что порой случается при отсутствии серьёзных намерений. А Сандро не собирался что-то глобально менять в своей жизни. Его вполне устраивал этот летний роман. Да и ничего особенного в девчонке не было, разве что смешливости и нахальства с избытком, а так – всё как у всех: симпатичная, курносая, не вредная, без особых претензий.

Только один пунктик в новой игрушке цеплял Сандро – цвет волос – он излучал явственную магию и слишком хорошо вписывался в колористическую гамму Сандро Боттичелли, художника XV века, чьё имя – по созвучию, а вовсе не подражанию манере – приклеилось к Сашке Батищеву чуть не с первого курса.

То, что волосы не крашеные, подтвердилось при первой интимности: там они были того же золотисто-огненного цвета. Готовность, с которой Дарина ему отдалась, тоже говорила о скоропроходящем с её стороны увлечении. Она ни на чём не настаивала, к разводу не толкала, но при каждой встрече светилась неподдельной радостью и вела себя так, словно они больше не увидятся, и этим как бы разделяла настрой Сандро на кратковременность связи.

Тем не менее, когда Гриня появился на свет, Лиса уже была матерью-одиночкой, правда с квартирой-студией, которую Сандро ей оставил после развода. Он готов был на всё, лишь бы его подушку продолжала укрывать золотисто-рыжая грива.

Гринина жизнь в «неполной семье» так и не началась. Василиса, задавшись целью устроить свою судьбу заново, отвезла полугодовалого сына к бабушке с дедушкой. Его первыми впечатлениями были треугольные горы отработанной руды на горизонте, сизая с переливом пыль, оседающая на листьях старого сада, и астматический шахтёрский кашель деда за перегородкой.

Гриня тоже начал болеть и кашлять, к этому добавились хронический насморк и полное отсутствие аппетита. Мальчик рос былинкой на выжженном поле и почти всё время молчал. Скорая, больница, редкие приезды матери – вот и вся его младенческая биография.

Василиса хотела забрать сына, но сначала планировала наладить свою личную жизнь. Почему бы нет? Интересная женщина, привлекающая внимание мужчин живостью речи и особой сексапильностью, сквозившей в каждом движении, в модуляциях голоса. Широкие развёрнутые плечи ассоциировались с египетскими фресками. Лицо с миндалевидными глазами, припухшим, красиво вырезанным ртом, с высокими скулами, подбородком с ямочкой, смуглой кожей в обрамлении чёрных прямых волос с модной стрижкой «сэссон».

Но первое блестящее впечатление вскоре сменялось у соискателей разочарованием. Сексапильность на деле оказывалась замаскированной фригидностью, внешняя красота сильно страдала от неряшливости, а бесхозяйственность она даже и не пыталась скрывать. Так что женихи долго не задерживались.

На этой почве Василиса рванула в сторону карьеры, в чём, безусловно, преуспела. Завершив педагогическое образование, она поступила на курсы повышения квалификации по специальности, ничего общего с педагогикой не имеющей, и стала социологом. В те далёкие восьмидесятые о социологии никто не имел понятия, так что профессией Лиса оригинальничала. Но и востребованности не было. Ей не оставалось ничего другого, как продолжать учиться.

Всего за два года Василиса Батищева подготовила и защитила кандидатскую и принялась за докторскую. Зарабатывала переводами: первая специальность – учитель французского языка – всё же пригодилась. Более стабильный доход давали алименты на сына, которые Сандро отправлял исправно, и переводы – на сей раз денежные – от родителей.

Гриня рос, вернее, почти не рос, замкнутым, болезненным и, как большинство больных детей, капризным и деспотичным. Бабушка с дедом не знали, что и делать: отправить больного ребёнка к матери или самим наблюдать за его мучениями. Слушая двухголосый кашель, бабушка строчила дочери взволнованные письма, призывая её заняться, наконец, здоровьем ребёнка. Но стоило только Василисе прислать телеграмму: «Встречайте 18 поезд 137 вагон 4», как сердце бабушки начинало страдать от возможной разлуки с внуком, к которому она сильно привязалась. Получалось, что дочь приезжала, как всегда, их навестить.

Проблему разрешила, как ни странно, Дарина. Вроде бы ей вся эта ситуация была только на руку: муж, не встречаясь ни с сыном, ни с бывшей женой, находился в её полном распоряжении. Но «рыжее наваждение», как оказалось, тяготело к мироустройству и заняло активную позицию.

Прежде всего, она сошлась поближе с Лисой и умело её разговорила, выяснив о Грине и его жизни в Ростове всё до самых мелких подробностей. Затем, заручившись готовностью Василисы привезти сына, если Сандро будет помогать, насела уже на мужа. В разговорах нажимала то на чадолюбие, то на ответственность, и даже упомянула про алименты, которые не идут «на дело».

В конце концов, было принято решение забирать Гриню из запылённой и аллергичной местности с тем, чтобы определить его в Питере. Не менее запылённом и не менее аллергичном, да к тому же сыром и холодном. Зато к любящим родителям и заботливой мачехе.

Нонсенс – «заботливая мачеха», а ведь так оно и было. Если бы спросили Дарину, зачем ей всё это надо, она привела бы миллион причин, не назвав главной. Да она эту главную причину и не понимала, потому что очень плохо знала себя, при том, что хорошо разбиралась в людях. Она бы весьма удивилась, если бы откуда-то из небесной канцелярии на неё поступила следующая характеристика: натура деятельная, увлекающаяся, основная страсть – превращать негатив в позитив.

Впервые увидев этого мелкого не по годам и не по годам же серьёзного, от всего отстранённого мальчугана, она уже твёрдо знала, что непременно возьмётся за него. Научит разговаривать, есть, смеяться и играть, как все дети. И обязательно излечит от астмы. Как? Дарина пока не знала, но видела будущее пацана так же ясно, как тапки на своих ногах. Её совсем не волновала реально присутствующая мама, стоящие на подхвате ростовские бабушка с дедушкой, – эти факторы на её стратегию не влияли.

В тот день, когда Гриня появился в тридцать первой квартире Дома Художников на Песочной набережной, где жили Сандро с Дариной, стояла необычайная майская жара. Это был день рождения Лисы, которая по этому поводу собралась с подругой в Филармонию, и внедрение Грини в папину семью произошло как бы вынужденно.

Ничего хорошего из этой затеи не вышло. После ухода матери мальчик, не проронив ни слова, кружил по квартире, обращая мимолётное внимание на подготовленные сюрпризы и развлечения, хватал и тут же всё бросал на пол. Темп кружения возрастал, потом вместо ожидаемых слов возникло першение, его сменил сухой кашель, и все испуганно следили, как малыш бегает, кашляет, бросает всё, что ему дают, и так по кругу, по кругу…

В конце концов, вызвана «скорая», а пока она едет, щёки Грини заливает багровый румянец, он уже кашляет и свистит, не переставая, но продолжает бегать, всё так же молча, всё так же отрешённо. Только увидев в проёме двери врача в белом, мгновенно таращит глаза и начинает страшно и беспрерывно выть, как раненая собака, которую пришли добивать.

С врачом вместе появляется и Василиса, распространяющая убийственный для сына аромат духов. Дикая сцена с уколами – откуда в этом хилом, больном тельце столько железной силы! – и приступ постепенно идёт на убыль. Вой и кашель переходят в судорожные всхлипы, потом всё стихает, остаются только розаны на щеках и мокрые штанишки.

Гриня уснул, и его сонного Дарина с Василисой в четыре руки бережно переодевают, укрывают мягким пледом. Шторы задёрнуты, тишина в квартире…

Здоровье Грини и карьера Лисы были в корне несовместимы. Но ведь ничего другого и не предполагалось. Болезненный мальчик, к тому же аллергик, не мог в одночасье перестать болеть, а Лиса не собиралась оставить карьеру – это единственное, к чему она по-настоящему стремилась. Тут «папина семья» оказывалась как нельзя кстати. И на первое место, естественно, выступала Дарина.

Практические занятия в институте проводились с утра, а после обеда, пропуская лекции, она мчалась домой сменить Сандро, который занимался сыном первую половину дня. Это пять дней в неделю, на выходные его забирала мама. Так они просуществовали три месяца и страшно измучились.

Сандро, который сроду никого не опекал, безумно уставал от роли няня. К тому же он допоздна работал в мастерской и практически не высыпался. Прибежав вся в мыле с занятий и увидев картину полного запустения, Дарина не знала, за что схватиться. То ли Гриню в конце концов умыть и нормально одеть, то ли Сандро покормить и отправить в мастерскую.

Муж, обрадованный её приходом, разом веселел и убегал по делам, сунувшись на ходу в её шею щекотными бородо-усами и прикуривая в дверях маленькую трубочку. Возвращался он только к ночи, когда все уже спали, так что интимная жизнь как-то сама собой перенеслась на выходные, и супруги жили в напряжении.

Другим негативным фактором было полное отсутствие у малыша каких-либо полезных навыков. В свои четыре года он ничего не умел: ни одеться, ни раздеться, ни есть самостоятельно, не говоря уже о чистке зубов или завязывании шнурков. Гриня обладал совершенно младенческими реакциями: если игрушка, которую он держал в руках, его переставала занимать, он просто разжимал пальцы, нимало не заботясь о её дальнейшей судьбе.