Читать онлайн Геннадий Кожемякин - Герой одного дня. Криминальный роман

…Историческая личность появляется лишь тогда, когда она востребована естественным ходом событий. История двигает личностью, а не наоборот. Возможно, среди вас, сидящих сейчас в аудитории студентов, которым предстоит стать преподавателями словесности, сидят несостоявшиеся полководцы и революционеры. Но на данном этапе истории в этом не возникла необходимость, поэтому вы ими не станете.

(Из лекции по социологии в шумной университетской аудитории эпохи «Застоя»)

«Неужели»!?» – сердито подумал Санёк, продолжая активно двигать тазом и осыпать разгорячённую любимую старательными поцелуями. Похоже девушка ещё не поняла, что её друг, выражаясь по-народному – обломался. Такое уже случалось, не далее как на прошлой неделе, когда в самый неподходящий момент в дверь их уютного «хрущёвского» гнёздышка кто-то позвонил, а потом и властно забарабанил. Как выяснилось позже, это приходили сотрудники жилищного управления. Принуждать должника к оплате.

Вот и сейчас в дверь позвонили. «Ща начнут колотить, ломиться! Наверняка опять эти уроды из „Монолита“ припёрлись!» – зло думал Саня, закипая, но не прерывая любовного контакта. Из принципа!

В дверь никто не колотил, но, как говорится – и этого хватило. Санёк упрямо, но тщетно шлёпал потными причиндалами по передку близкой к оргазму подруги и виновато целуя её вдруг вспомнил сакраментальное: «Пилите, Шура, пилите!»

– Есть хорошая польская поговорка, Саша! – ледяным тоном изрекла Катюха, решительно выбираясь из его жарких, влажных объятий. – «Если членом не дожмёшь, – яйцами не достукаешь»! Почитай-ка – «Брак под Микроскопом» Ванды Кинессы. Хорошая книга. Высвободившись она отползла на край дивана и молча лежала на спине, что-то злобно высматривая в потолке. Саня неспешно вытирал заготовленным заранее полотенцем пропотевшие места организма. Он не знал, что сказать. Может пошутить?

– А я как звякнули в дверь, сразу поняла, что любви конец! – ядовито продолжила Катя, криво усмехаясь. – И знаешь почему? Потому, что ты трус! Ты этих дур из ЖКХ, боишься – как чёрт ладана.

«Ишь, какая проницательная!» – зло подумал парень. – «Твою бы проницательность – да в мирных целях… а лучше – помогла бы с долгами рассчитаться!» Вытершийся и до сих пор терпеливо молчавший, он сердито покосился на её злое, раскрасневшееся лицо и понял, что их дальнейшее пребывание в одном помещении нежелательно. В особенности – его задело про труса.

– Я оказывается ещё и трус! Это же надо ляпнуть такое боксёру и разведчику, – процедил он сквозь зубы, закипая. – Тогда вали отсюда!

Признаться, он не ожидал, что возражений не последует. Обычно дамы не любят покидать место встречи «по команде», они предпочитают уходить «по собственному почину». Однако, на этот раз, продолжая рассуждать о «несостоятельности пьяницы и лентяя», девушка быстро собралась и резко хлопнув дверью покинула квартиру. Даже не накрасившись перед уходом.

– «Что-то очень не так в моей жизни» – думал Саня, сидя на сбитой влажной постели и допивая остатки «вечернего» самогона.

Напиток был хороший, ядрёный. Саня брал его у своего бывшего начальника по работе. Для своих тот не халтурил, пить можно было смело. И обходилось недорого. Допив слегка отдающие сивухой остатки и зажевав пойло солёным огурцом, Саня отправился в «заведение». Вернулся и с размаху плюхнулся на кровать, закрыв глаза и глубоко дыша. Физически ему «захорошело», но оставался осадок от сексуального фиаско, вылившегося в какую-то непонятную и отвратную размолвку с Екатериной. И эти её слова… Нет, не про труса. Трусом он не был и всем это было известно. Во-первых, он боксёр, а трусы в боксе долго не задерживаются, даже если и забредут в зал по ошибке. Во-вторых: он вполне достойно в Чечне оттрубил, в элитном подразделении, между прочим… А вот фразой о том, что он никчёмный бездельник и неудачник, Катюха его прибила всерьёз.

– «А ведь, пожалуй – так и есть!» – уныло думал он. – «Права, стерва!» После опохмела, его клонило в сон, но он стал размышлять над тем, как могло получиться, что его брат-близнец, «жопорванец» Николай – на всех фронтах успешен, а у него, Саши, всё с точностью до наоборот. На подступах приятной дремоты, он вспоминал прошлое.

Тогда, много лет назад, накануне вступительных экзаменов в Университет, в семье Потехиных царило оживление. Сыновья Заслуженного Учителя РФ, преподавателя русского языка и литературы Майи Георгиевны Потехиной близнецы-братья Николай и Александр, поступали в ВУЗ. Московский Государственный Гуманитарный Университет им. Шолохова. На исторический факультет.

– Обязательно регистрируйтесь в разных группах! И пусть Колька за тебя сочинение пишет! – в сотый раз талдычила мать, клонясь над торопливо поглощающим завтрак Сашей, но поглядывая при этом на чинно жующего Колю. – Я ему за это сюрприз уже приготовила! Труд должен быть вознаграждён! Пусть идёт с твоим листком и пишет, не рассыплется! А то ты там такооое понапишешь! – напутствовала сыновей Майя Георгиевна накануне сочинения. Инструктаж был продолжительным бурным и надоедливым.

Дело в том, что Колька, брат-близнец Сашки, учился получше, больше читал и вообще был поуспешней и «положительней» брата. Но никогда им ещё не приходилось пользоваться своим сходством в корыстных целях. Вернее – даже не так! В корыстных-то целях, по мелочам, конечно приходилось (порой это было очень даже забавно), а вот в мошеннических – нет!

– Ты же педагог, мама! А толкаешь нас на преступление, – глумился прирождённый скоморох-Саня. – Нарушаешь кодекс учителя!

– Хватит тут ёрничать! Нет такого кодекса! – парировала мать. – А преступление уже то, что такой олух как ты идёт на исторический! Историком! Историком стать собирается! И ведь – будет, упрямый баран! Вот где настоящее преступление!

– Неисповедимы пути господни, мама! – продолжал сын подмигивая. – Подполковник запаса Путин тоже рулить великой страной не собирался, хотел в питерской мэрии вторую молодость спокойно доработать! А дядя Боря доверил… и гляди-тко, рулит как миленький! – изгалялся Санёк.

– Хватит трепаться! Просто нашу Россию сам Бог оберегает! – отрезала мать. – Хорошо, что у «дяди Бори» на новый срок сил уже не было! Пропил не только страну, но и своё здоровье, алкаш.

Майя Георгиевна не любила подобных разговоров, а наш новый президент: ловкий, с молодцеватой походкой, вкрадчивым голосом и… интригующих слухах о Кабаевой (повезло же девке!), ей очень нравился. Мачо! Когда же он в ответ на серию взрывов жилых домов (вот, наваждение-то было!), ответил мощной и главное успешной контртеррористической операцией на Кавказе, ей окончательно стало ясно: – «С таким руководителем, хоть в рай, хоть в ад»!

Сделав всё по маминому наставлению, братья-близнецы благополучно поступили на исторический. Правда Санёк прошёл, что называется – «со скрипом».

– Теперь я спокойна! – восклицала Майя Георгиевна на семейном застолье. – Благодарите мать! Впереди у вас целая жизнь! Дерзайте!

Из контекста было не совсем ясно за что им благодарить мать. Может быть за то, что выросли «высокообразованными и культурными людьми», а может быть за то, что надоумила Кольку сдавать сочинение за Сашку. Вообще-то у неё тема про «благодарите мать вашу» – была одной из любимых.

Забегая вперёд отметим, что доучился на историка только Николай. Тот, что «абсолютно нормальный», в отличии от «маминого недоразумения» Саши. Но наша история совсем не об этом.

Непутёвый Сашка с детства писал стихи. Так себе поэзия, но для ребёнка – получалось неплохо.

«В саду моём стоит берёза. Из окон вижу я её.

Когда терзают сердце грёзы, покоит сердце шум её…» И так далее.

Саня накропал это в шестом классе и радостно и гордо понёс в люди. Отзывы были самые разные.

Сашкин приятель, ещё с детского сада, Алексей Вишняков, по кличке Вишня, был щедр на похвалы и предложил писать стихи вместе. Санёк с охотой согласился.

Дома же восторгов было поменьше. Мама небрежно пробежала текст стоя у плиты за приготовлением клёцок. Под счастливо добытый отцом майонез и специи. Пожав плечами она бесстрастно констатировала:

– Как-то это всё очень незамысловато… Бу-бу-бу… Поэзия это всегда огонь! Недосказанность! Подоплёка и образность!

– Есенинщина! – с улыбкой резюмировал папа, похлопав сына по плечу и впопыхах застёгивая портупею. Он спешил на свою офицерскую службу.

– А папа меня похвалил! – гордо сообщил маме Санёк. – Сказал, что мой стих – Настоящая Есенинщина! Прибавив к «есенинщине» определение «настоящая», мальчик хотел усилить эффект похвалы, но мать лишь расхохоталась.

– Иди помой руки и садись обедать, поэт! Невольник чести! Чтобы писать стихи надо хорошо питаться, – как Пушкин с Лермонтовым. А если тебе сказали – «есенинщина», то это означает, что твой стих, лишь неумелое подражание великому поэту Есенину. Я тоже в детстве писала! И не стишки, а большооой роман! И когда твой дедушка сообщил мне, что это «тургеневщина», то я тоже очень обрадовалась.

– Не знаю, – нахмурился Саня. – Ведь и вправду стих вышел почти как у Есенина! И ребята так говорят! «Ребятами» был Вишня.

– Это и плохо, что «ПОЧТИ как у Есенина»! – отрезала мать, вконец озадачив Санька. – Кушай лучше, а то тощий совсем стал. Про то, что ты на Кащея похож стал ребята не говорят?

– Старики просто не хотят, чтобы ты зазнался! – резюмировал накануне рассудительный Вишня. – Это их право. Но видно же, что стих удачный!

– Думаешь? – уточнил Санёк с надеждой.

– Уверен! Сто пудов.

Потирая макушку, Санёк сердито перечитывал свои стихи, а сам всё размышлял над очевидными на его взгляд, нестыковками в позиции взрослых критиков. В защиту своего поэтического дара, он решил подключить логику.

– «Будем мыслить последовательно!» – рассуждал он. – «Ведь, если „Почти Как у Есенина“ это плохо, то получается, что „совсем как у Есенина“ (без почти) – это… ну, средненько, неплохо, но не более того».

Саня видел в этом некий парадокс и явную неувязку. Итак, «если принять за основу, что великий поэт писал Отлично, то получалось, что писать почти как он, это как минимум – Хо-ро-шо! Даже очень хорошо. Ну, конечно же, именно так: Очень Хорошо! Почти отлично это означает – очень хорошо! Дураку же понятно».

«Это Очччень Хорррошо, Даже Ооочень Хорошо!» – предательски зазвучала в его голове песенка Буратино. «Был поленом – стаааал мальчишкой, замечательным парнишкой!»

«Был мальчишкой – стааал поленом…» – переиначилось в утомлённом рассуждениями детском мозгу.

Саня сердито отогнал это наваждение и вновь призадумался. Ему вспомнилось как папа, вернувшись с курсов автовождения гордо воскликнул: «Инструктор сказал, что я уже вожу машину почти как великий гонщик Шумахер!» А мама тогда зааплодировала и даже обняла его, радостная такая. А вовсе не сказала с презрительной усмешкой, что это плохо.

– «И ведь прямая же аналогия видна с «почти как Есенин» – сердито думал Саня, сопоставив ситуации.

Немного поразмыслив он решил, что взрослые к нему просто придираются. Но Санёк за словом в карман не лез и уже знал как вывести их на чистую воду. Улучив минуту, когда мать снова стояла у плиты (а потому никуда не могла сбежать), он начал с места в карьер: