В пятилетнем возрасте я без страха бежал по бетонному полу, не боясь ни высоты, ни незнакомых поворотов и дыр в полу. Я так же, как и остальные, совсем не задумывался о торчащих из стен арматурах. Я вижу сейчас это так же отчётливо, как и тогда. Я бегу, постоянно оборачиваюсь назад. Вижу, как Ваня смеётся и бежит за мной, пытаясь до меня дотянуться. Он вот-вот меня достанет, и я пытаюсь бежать ещё быстрее. Обернувшись и устремив взгляд вперёд, я увидел впереди яму, вернее, дыру в бетонном полу. Я, не задумываясь, оббежал её и двинулся в проход, который вывел меня на лестничный пролёт. Я проследовал вниз по лестнице, куда спускались остальные мальчишки. Только когда я спустился до третьего этажа, я обнаружил, что Ваня не бежит за мной следом. Остановившись, я думал, что он сейчас резко выскочит из-за угла и дотронется до меня. Но этого не произошло. Я тогда совсем ничего не заподозрил. Я просто стал медленно подниматься наверх, опасаясь, что Ваня вот-вот выскочит с криками и кинется на меня.
Вернувшись обратно на четвёртый этаж, я начал медленно идти по маршруту, которым убегал от брата пару минут назад. И вот я дошёл до той самой дыры в полу. Пока я аккуратно обходил её, внутри меня как будто похолодело. Меня посетила страшная мысль: а что если он провалился туда? Но в тот же миг я попытался себя переубедить в этом. Мне вдруг захотелось, чтобы он специально туда спустился. Я решил, что он каким-то образом спрыгнул на третий этаж и подкарауливает меня там. И хотя высота между этажами была довольно приличная, я верил, что мой старший брат найдёт способ это сделать.
Я аккуратно подошёл к краю дырки… То, что я увидел тогда, я и сейчас очень хорошо помню, словно это было только вчера. Эти отверстия в полу имели чёткие края. Уж не знаю, для чего они были предназначены. Может, для проводки труб в дальнейшем или ещё чего-нибудь. Но дыры эти были одинаково вырезаны, что в полу на четвёртом этаже, что на третьем и втором. И вот, глядя через них, я увидел внизу распластавшееся тело брата. Я не уверен, видел ли тогда кровь, но помню, что его поза мне показалась очень странной. И всё равно, хоть я безумно испугался и бежал вниз, рыдая во весь голос и выкрикивая его имя, я продолжал верить, что он просто пытается меня разыграть. Я бежал и надеялся, что когда спущусь вниз, то увижу, как он смеётся надо мной, и буду его безудержно колотить за глупую шутку до тех пор, пока в руках больше не останется сил.
На мой крик уже начали сбегаться другие мальчишки. Всё, что я увидел тогда внизу, я вспомнил только несколько недель спустя. Видимо, всё это время я был в шоке. По крайней мере так объяснили врачи моим родителям, хотя, честно говоря, не знаю, кому из нас их помощь тогда была нужнее. Я вспомнил это сразу и очень чётко. Сейчас я ни капли не сомневаюсь в том, как это было и что видел. К тому же это подтвердили некоторые из мальчишек, которые были в тот день свидетелями всех этих событий.
Спустившись на первый этаж, я вошёл в помещение, где должен был находиться Ваня. По всему первому этажу было раскидано много разных бетонных плит. Мы поэтому там иногда в «выше ножки» играли, если вы помните такую игру. Так вот, на одной из таких плит лежало неподвижное, без сомнения мёртвое тело моего старшего брата. На этот раз я был твёрдо убеждён, что он мёртв, хотя был совсем маленьким. И было очень много крови. Я не знаю, от чего именно, но мне тогда показалось, что ею просто всё залито вокруг. Тело моего брата лежало на спине, как это ни странно. Ноги под неестественными углами были вывернуты в разные стороны от плиты. Она была немногим шире худого тельца Вани, и он легко на неё поместился. Но самое страшное было совсем не в этом. Я думаю, что временно потерял память об этих событиях именно тогда, когда увидел то, что торчало из его головы. Точнее, прямо из его глаза.
