– Слышал? – спросил Славка, не сбавляя шагу.
– Слышал, – лениво подтвердил я, не придавая случившемуся особого значения.
Мы продолжали шагать дальше. Фонари висели в наплечных карманах, мы шли не спеша, настенного освещения нам вполне хватало. В чем-то Славик оказался прав, на стенах то и дело на глаза попадались крупные граффити замысловатого содержания, большинство из которых выглядело очень даже свежими. Иногда, на стене, в человеческий рост, была размалевана какая-то буква, иногда, неизвестный художник своей сюрреалистичной картиной пытался донести до нас какой-то смысл, но как я ни вглядывался, большинство этих рисунков оставались для меня просто мазней. И не жалко ж на это деньги и время тратить, – подумалось мне. Но среди всей этой хаотичной мазни, мне запомнилось пара рисунков, которые было бы не стыдно и в музее выставить. На одном была нарисована высокая, красивая девушка в синем сарафане, несущая на плече желтый кувшин. Второй рисунок изображал двух гопников, один из которых, казалось бы, смотрел мне прямо в глаза, а второй, практически, вылез из картины. Славик, даже, остановился напротив, разглядывая это граффити. Цвет лица и глаз был подобран очень хорошо, а части тела были настолько пропорциональны и добавляли объема.
– Интересно, сколько бы такая картина в Европе стоила, если бы ее вместе со штукатуркой туда вывести? – спросил Слава.
– Таможня не пропустит, – пошутил я.
Мы уже собирались идти дальше, когда Славка увидел боковой тоннель, уходящий от основного, по которому мы сейчас шли, в бок по крутой дуге. Тоннель не был пешеходным, по его центру бежали рельсы, теряясь там, где оканчивалось действие света, но располагались они слишком близко один к другому, да и стены тоннеля были гораздо уже, чем в уже привычных нам тоннелях метро.
– Странный тоннель, я раньше не замечал его, – задумчиво произнес Славик.
Откровенно говоря, я этот тоннель тоже не припоминал, хотя мы уже бывали тут не единожды. Но одно дело идти вместе со всей бригадой, как всегда, спеша в бытовку, чтобы переодеться и ехать домой на заслуженный отдых, и совсем другое дело не спеша прогуливаться тут вдвоем.
– Ну что, зайдем посмотрим, куда он ведет? – спросил Славка, и тут же, прочитав сомнения на моем лице добавил, – да не боись, мы только с краю заглянем и все, а если он длинный, вернемся назад и пойдем дальше.
– Ну ладно, пошли посмотрим, – я постарался не отвечать на поддевку Борика «не боись» и добавил с ехидством, – а куда ты с ломом-то поперся, или думаешь, что его здесь украдет кто-то?
Свою сумку я бросил у поворота в тоннель, постаравшись поставить ее, как можно ближе к стене. Было мало вероятно, что кроме нас двоих в эту ночь тут пройдут еще чьи-то ноги, но, в отличии от Славки, который кинул молоток с ломом, прямо посреди прохода, я был осторожный человек и всегда думал о последствиях, вернее старался о них думать. Сняв с плеч казенные фонари и включив их, мы осторожно зашагали вперед по узкому тоннелю.
Лампы потолочного освещения горели только в главном тоннеле и никакого источника света, кроме наших фонарей, в этом кротовом проходе, как его тут же окрестил Славик, не было. Пройдя метров тридцать вдоль тоннеля, наш путь преградил грубо сколоченный деревянный шит, с наклеенным поверх него полиграфическим плакатом, красочно сообщавшем о том, что прохода нет. Но пытливый, нетрезвомыслящий ум Борика такими фокусами не проведешь, поводив фонарем позади этого щита, он высветил из темноты второй щит, расположенный метрах в пяти за первым, который сообщал, что проход запрещен.
