Впрочем, занимался – громко сказано. Убийство моей сестры, как я поняла из нескольких приватных разговоров, почти сразу же списали в разряд «глухарей» – нераскрываемых дел.
* * *
И тогда я решила сама найти убийцу моей сестры. Я вернулась в свой родной городок, продала квартиру и переехала в Москву. Квартира, принадлежащая Наташе, теперь принадлежала мне – по праву прямого наследования. Я поселилась там.
Не переставлять мебель, не вообще – менять что-либо в интерьере квартиры я не стала. Только вытерла пыль и вымыла полы – особенно то место в прихожей под телефонной полочкой, где два дня засыхало, съеживалось и вгрызалось в пол страшное черно-красное пятно, расплывшееся вокруг головы моей сестры.
В ящике письменного стола я нашла несколько последних фотографий Наташи – и тут же отправилась с ними в парикмахерскую и через пару часов вышла оттуда с такой же точно прической, с какой была на фотографиях запечатлена Наташа.
В шкафах сохранилась одежда Наташи, на эту одежду я сменила свою. В конце концов, когда, стоя перед зеркалом, я решила, что теперь меня от моей погибшей сестры не отличил бы даже самый пристрастный наблюдатель, я поняла, что пришла пора переходить к действиям.
* * *
Как я выяснила позже, Наталья незадолго до смерти, была членом некого общества. Вернее, не общества, а – Общества. В Обществе процветал культ Сатаны. Главным наместником низвергнутого ангела на земле называл себя Захар. Ему подчинялись все члены Общества.
Кроме того, Захар осуществлял связь Общества с преступными группировками и некоторыми уровнями администрации города, которых обильно снабжал денежными средствами. Денежные средства он выкачивал из рядовых членов Общества – главным образом из экзальтированных представителей золотой молодежи столицы, которым давал взамен – пространные лекции об их избранности на путь Вечного Зла, возможность тусоваться в ночных клубах, проход в которые для обычных людей был закрыт и что самое главное – иллюзию безумной, увлекательной и притягательно опасной игры.
Насколько я поняла, этот Захар нередко еще и общался с на некоторыми столичными толстосумами и высокопоставленными лицами посредством их закабаленных отпрысков, и даже имел какое-то влияние этих на богатых папиков.
* * *
И вот как-то в пятницу – как раз в то самое время, когда мы с Натальей созванивались, пока она была жива, в моей новой московской квартире, зазвонил телефон. Это несказанно меня удивило, потому что телефон был отключен от сети – совсем отключен, на днях я – уже не помню по каким причинам – перерезала телефонными провода.
Тем не менее, я сняла трубку и услышала голос своей сестры…
Истерика моя была непродолжительна, хотя довольно бурна. Сначала я подумала, что это была чья-то злая шутка – кто-то записал на магнитофон голос моей сестры и теперь передавал его мне по телефонной связи, но потом я вспомнила, что несколько минут назад собственной рукой перерезала провода и кабель.
Когда мои рыдания немного утихли, в трубке снова прозвучал так хорошо знакомый мне голос:
– Оля, это ты?
– Да, – нашла в себе силы ответить я.
– Ты меня слышишь?
Я снова ответила утвердительно.
– Ты поняла, кто с тобой разговаривает?
– Но как? – снова плача, спросила я. – Ведь этого не может быть… Ведь это…
Трубка какое-то время молчала, потом моя покойная сестра вновь заговорила – глухо и едва слышно – будто ее голос не передавался по проводам (что, судя по всему, так и было), а летел, несомый ветром, откуда-то издалека.
