- Не поеду! Мама, со мной все в порядке.
- У тебя кровь идет!
- Поэтому мне нужна аптечка…
- Яна, позови Степана.
- Яна, принеси лучше аптечку.
Спустя пару минут на кухне появились отец и Лара.
- И чего вы кудахчите? – Отец внимательно посмотрел на сына.
- Лесь… - Лара покачала головой.
- Сынок, не упрямься, - чуть не плакала мама.
- Цыц! – гаркнул отец. – Тасю позовите кто-нибудь. Если она скажет, что нужно шить, поедем, а нет – отстаньте от него.
- Вот… да! – согласился Лесь. – Как Тася скажет, так и будет.
И смех, и слезы. Он не собирался пугать семью, да и рана была пустяковой, просто крови натекло, да бровь опухла. И, пожалуйста, оказался в центре всеобщего внимания.
Прибежала Тася – встревоженная, взъерошенная. За ней ходила Яна, он мог представить, что она ей наплела. Лесь едва сдержал улыбку – испугалась, значит, он ей не безразличен, приятно, черт возьми!
Она отогнала всех от Леся, осмотрела рану, ощупала лицо пальцами.
- Удар был сильный? – спросила она. – Сотрясение может быть?
- Нет, точно нет, - мотнул он головой.
Всего-то пряжка от ремня, какое там сотрясение.
Тася кивнула и обернулась к семейству.
- Рана неглубокая, швы накладывать не нужно. Промыть, заклеить… Мазь еще можно от синяков вокруг.
- Тася, обработаешь? – спросил отец.
- Конечно.
- Все, пошли все отсюда, - скомандовал он. – Лара, мы не договорили. Надя, пойдем с нами. А Вика…
- С ней Яна, - ответила Тася, вынимая из аптечки нужные лекарства и марлевые салфетки.
Анна Ильинична тоже вышла, Лесь и Тася остались на кухне одни.
Тася как-то подозрительно на него посмотрела, потом выглянула в коридор и, убедившись, что рядом никого нет, плотно закрыла дверь.
- А теперь говори, что случилось, - попросила она, открывая пузырек с перекисью водорода.
- Упал, - хмыкнул Лесь.
- Прекрати врать! – прошипела она и стукнула его по плечу.
- Ох…
Он скривился от боли. Забыл, что ремень Максима оставил синяки на теле.
- Сними рубашку, - приказала Тася.
- Я потом переоденусь, ладно?
- Сними. Рубашку.
Лесь не заставил ее долго упрашивать. Заботливая Тася умиляла, все сложилось, как нельзя лучше. Подумаешь, походит с разбитой физиономией, зато так приятно, когда ее нежные пальчики касаются кожи…
- Сказки про падение можешь родителям рассказывать, - заявила она, осмотрев синяки. – Ты дрался.
- И что с того? – спросил он. – Со мной все в порядке. Не хочешь обработать рану, так я до травмпункта доеду, легко.
- Почему не хочу? – опешила Тася. – Ты чего злишься? Сиди смирно!
- А ты чего? Или тебе хочется спросить, жив ли твой Макс? Жив, даже здоров, только немного побит.
Тася вспыхнула и закусила губу. Похоже, Лесь перестарался. Все лучше, чем жаловаться и докладывать, мол, подрался с твоим бывшим, но с ним тоже все в порядке.
Впрочем, замолчав, Тася продолжила обрабатывать бровь. Вытерла кровь, промокнула, подула, смочив раствором, засыпала каким-то порошком, стянула края пластырем. Лесь мужественно терпел, хотя и щипало, и болело.
- Чем это? – спросила она уже спокойным голосом. – Скажи, мне нужно точно знать, не нужна ли томограмма.
- Пряжкой… - нехотя признался Лесь.
- И это… - она провела пальцами по опухшему рубцу на плече. – Ремень?
- Да. Только родителям…
- Я не скажу.
Она взяла какую-то мазь, стала втирать ее в синяк.
Нежно. Бережно. Аккуратно.
Лесь скрипнул зубами, теряясь в собственной реакции. Ему вдруг захотелось притянуть Тасю к себе, усадить на колени и… поцеловать. Не потому что «так надо», а потому что он сам этого хотел. Бред!
