Я выкатываюсь следом. Злой, взъерошенный и готовый взорваться от малейшей искры. Снимаю с черной рубашки длинный светлый волос и, нахмурившись, сплевываю себе под ноги.
– Посещаемость, аккредитация, отчисление, ничего не забыл? – пинаю носком кроссовка скомканную бумажку и задумчиво морщу лоб, прикидывая, что с прогулами придется завязывать. Ну, или хотя бы сократить их количество до приемлемого. Потому что пополнять ряды неудачников, покинувших стены альма матер без заветной корочки на последнем году обучения, не хочется. Отец и так всю плешь проел на тему хренового рейтинга.
– Да расслабься, Потап. Фигня, – небрежно машет рукой вечно радостный Веселовский. Он не заморачивался даже тогда, когда менты закрыли нас в изоляторе до выяснения личности, что ему какой-то декан: – погнали в «Бункер»?
Мысленно отвесив другу подзатыльник, я кошусь на его довольную физиономию и отрицательно качаю головой. В клубе соберется большая часть нашего потока, а отбиваться от пираньи-Леночки и ее верных подружек мне совсем не улыбается.
– Как-нибудь в другой раз.
Фиксирую немое удивление на Пашкином лице и ловлю за шиворот друга, едва не исполнившего сальто-мортале с лестницы. Хмыкаю негромко и свободной рукой выуживаю из кармана модных черных джинс телефон.
Нужно забрать дедов подарок из ремонта. Массивные старые часы с царапиной на округлом металлическом корпусе и потертым кожаным ремешком. Я крайне редко с ними расстаюсь и сейчас ощущаю себя неуютно без привычной тяжести на запястье.
– Готово? Отлично! – спустя каких-то полчаса проверяю исправно работающий механизм, благодарю мастера за работу и толкаю Веселовского в сторону неприметного кафетерия.
Заведение теряется среди многочисленных витрин бутиков с броской рекламой, настойчиво манящих если не купить букет роз несуществующей девушке, то приобрести стильный джемпер из последней коллекции одежды осень-зима.
– Может, не надо? – притормозив у порога, неуверенно мямлит Пашка и колупает пальцем простенькую деревянную дверь. Скромная вывеска «Карамель» явно не внушает ему доверия.
– Надо, Веселый. Надо! – гаркаю от души так, что пробирает даже пожилую женщину, выгуливающую на поводке шпица с нежно-персиковой гладкой шерсткой. Пес вздрагивает от моего угрожающего окрика и подпрыгивает на полметра вверх, пугая хозяйку.
Моими серьезными намерениями проникается не только собака, мчащаяся прочь. Пашка тоже срывается с места и тянет на себя дверь, не сразу соображая, что она открывается внутрь. Я же с кривящей губы усмешкой стучу костяшками пальцев по затылку друга и намекаю на отсутствие там мозгов и присутствие тормозной жидкости.
– Кофе попьем. Развлечемся. Чего скис?
Двигаю Веселовского вперед и следом за ним проскальзываю в простой, но уютно обставленный зал.
Негромкая приятная музыка бальзамом проливается на нервы, аромат кофейных зерен, витающий в воздухе, щекочет ноздри и поднимает испорченное настроение. Ну, а соблазнительные бедра официантки, упакованные в облегающие брюки, и вовсе обещают скрасить скучный вечер.
И все идет идеально до того момента, пока я не поднимаю глаза и не встречаюсь взглядом с полыхающими злобным огнем зелеными омутами. Знакомыми зелеными омутами, обещающими разложить неугодного на столе для опытов и препарировать затупившимся скальпелем долго, с чувством, с расстановкой.
– Смирнова.
Констатирую данность и испытываю легкое раздражение от того, что девчонка не то что не собирается падать к моим ногам – даже не улыбается. Она, скорее, послала бы меня таким затейливым маршрутом, что я бы потерялся в хитросплетениях словесных конструкций.
