Уж не знаю, что это всё значит. Меня так испытывают, или просто Слава считает, что можно делать, что вздумается? Когда захочет — дистанция, а когда ему надо — типа ничего такого и нет? Или уже передумал, на эмоциях тогда ляпнул, но признать это сейчас по-человечески не способен?
Что бы там ни было, я не собираюсь облегчать ему участь. Я обещала не разговаривать — я не буду. А если Славе так надо это изменить, пусть придумает способ получше, чем тупо сделать вид, будто ничего такого не было.
А он не сдаётся. Быстро сокращает расстояние между нами всё на том же байке, снова сделав крутой разворот и тормознув прямо на моём пути.
Вздрагиваю. Опасные у него манёвры. Да, видно, что Слава прекрасно управляет своим мотоциклом, но от этого не так уж спокойнее.
— Брось выпендриваться, давай поговорим, — как ни в чём не бывало предлагает он.
Скептически фыркнув, скрещиваю руки на груди. Я даже пояснять ему ничего не буду. Пусть сам догадается, почему я с ним не разговариваю.
Моя мягкая сторона почти готова сдаться и дать послабления этому парню, которому и так обломалось с квартирой. Попытаться наладить с ним контакт ради Максима Леонидовича хотя бы.
Но побеждает вредная. Я не виновата в проблемах Славы, и носиться вокруг него не собираюсь. Грубить мне или маме тем более не позволю. А деньги уже решила зарабатывать и откладывать.
Кажется, он улавливает, что сама собой тема его запрета разговаривать не свернётся. Вздохнув, Слава выдавливает, будто делая мне одолжение:
— Я погорячился. Беру свои слова назад.
Колеблюсь. На извинения это если только с натяжкой тянет, но что-то мне подсказывает, что большего от Славы вряд ли дождёшься. По крайней мере, сейчас.
А потому на этот раз не ухожу. Киваю и, вздохнув, с нажимом уточняю:
— Какие?
— Те, где мы друг другу никто и не можем говорить. Можем. И подвозить я тебя готов, — миролюбиво поясняет Слава, вот только его взгляд источает вовсе не дружелюбие. Такое ощущение, что я конкретно так напрягаю этого парня. — Просто о том, что мы типа брат и сестра, трепаться не надо, — добавляет небрежно.
Кусаю губу, настороженно окидываю взглядом Славу, уверенно восседающего на мощном байке. Пытаюсь понять, что за человек. Не особо получается.
Что ж… Первое знакомство у нас явно не задалось, но раз нам придётся жить в одной квартире ещё неизвестно сколько, не стоит усугублять конфликт. Тем более что я вообще не люблю ссориться.
Неловко улыбаюсь, рассчитывая, что Слава тоже сделает это в ответ, и так замнём. Но он отчего-то хмурится, задумчиво глядя на меня.
— Я всё равно не сяду на эту штуку, — тогда просто сообщаю, глядя на байк.
Даже представить себя на нём не по себе. Тем более себя, держащуюся за Славу…
— Боишься? — вкрадчиво интересуется он, чуть подавшись в мою сторону.
Глаза в глаза. Наши взгляды сталкиваются так неожиданно и цепко, что дыхание сбивается. Замираю, вглядываясь в потемневшую синеву.
— Ты был несправедлив с родителями, — это вырывается само.
Не то чтобы я стремлюсь понять этого человека вот прям сейчас. Или хоть как-то приблизить к привычному мне миру, где люди не жестоки. Но и промолчать не получается.
Слава нехорошо ухмыляется:
— А они со мной были справедливы?
Отвожу взгляд. Нет, конечно. Мне и самой не нравится сложившийся расклад, тем более, моё невольное в нём участие. Но говорить об этом Славе не хочется — да и обещала же Максиму Леонидовичу быть осторожнее с этой темой.
