– Собирайся.
И как это расценивать? Он меня выселить от себя хочет? Так я вроде не живу здесь. Тогда что?
– Вы уезжаете? – из кухни выглядывает Мариша.
– Да, – односложно отвечает ее брат.
А я стою и хлопаю глазками. Кто куда собирается? Ничего не понимаю.
– Поехали, – командный голос Владимира выводит меня из раздумий.
– Куда? – прозвучал мой вопрос в пустоту, потому как мужчина уже хлопнул дверью и ушел.
– Вы в отпуск едете, – пожимает плечами его сестра. – Радуйся, – мягко улыбается и уходит в свою комнату.
Да я бы порадовалась, наверно, если бы мне нормально объяснили, что происходит. А то перед фактом поставили и думай, что хочешь.
В итоге мы приезжаем к моему дому и поднимаемся в родительскую квартиру. С порога нас встречает мама, после знакомства с которой мою персону отправляют в комнату для сбора вещей. Складывается ощущение, что меня специально выпроводили. Но для чего и зачем?
За дверью слышаться тихие голоса. Они не ругаются, а значит разговор идет в нужном русле. Расслышать, о чем они говорят не представляется возможным, а потому отлепляюсь от двери и смиренно подхожу к дверям шкафа.
Особо не раздумывая, бросаю в чемодан несколько платьев, футболок, шорт и запасное белье. Не забываю кинуть средства личной гигиены и парочку кремов: для лица и для рук. Кто знает в какой климат мы поедем.
Возвращаюсь в зал и замечаю, как Владимир убирает что-то в карман. Узнать, что это не представлялось возможным, так как я слышала лишь часть последней фразы. В душу закрадываются подозрения, что я не должна об этом узнать.
– Собралась?
– Да.
– Купальник с собой взяла?
– Нет, а надо было?
– Да, и возьми обязательно удобную обувь. Желательно кроссовки.
«Удобные кроссовки, – мелькает в голове загвоздка. – Мы собираемся в поход?»
– Ты можешь объяснить куда мы едем, чтобы мне было проще нужные вещи собирать?
Мужчина молча раскрывает чемодан и осматривает собранный мной багаж. Поднимает исподлобья тяжелый взгляд и некоторое время сканирует меня им. Даже неловко становится, словно меня на месте преступления застали.
– Этого достаточно на первое время. Если что-то понадобится – докупим. Бери документы и поехали.
Пока Владимир Сергеевич спускается вниз и укладывает чемодан с вещами в багажник, я на бегу закидываю в небольшой рюкзачок: паспорт, наличку, сотовый, зарядку для него и блокнот с ручкой. Целую маму в щёку, прощаясь с ней, и выбегаю на улицу.
Наша машина вновь приезжает к дому Владимира.
– Всё, можем выезжать.
– А нельзя было вещи собрать перед тем, как мы ко мне поехали? – намекаю на спортивную сумку, которую он забросил в багажник, когда вышел из подъезда.
– Про свои вещи я совершенно забыл, – первый раз, за прошедший час, мужчина мне улыбается. Всем своим видом он излучает радость – ямочками на щеках, блеском в глазах.
Мне так хочется дотронуться до его щеки, почувствовать тепло его кожи, коснуться губами его губ.
От одной только мысли учащается дыхание, а губы и вовсе пересыхают. Облизываю их и замечаю потемневший Вовин взгляд. Он сжимает руль, силой воли заставляет себя отвернуться и срывается с места. Время от времени он бросает еще на меня взгляды, а потом и вовсе, будто забывает про меня. Но я-то вижу, что равнодушие это показное. Ему приходится прилагать немало усилий, чтобы сосредоточиться на дороге. Если первое время мне хотелось его подразнить, то потом я благоразумно отказалась от данной затеи. Нервировать и отвлекать водителя – дело гиблое и неблагодарное. Неблагодарное, потому что меня потом никто по головке не погладит за это, а гиблое... гиблое оно, как говорится, и в Африке гиблое. Не хватало еще в кювет угодить или на встречку.
