Резким толчком возвращался обратно, я и полностью его принимала, подстраиваясь под размеры члена, наслаждалась ощущением наполненности.
Он замер на мгновение, а потом начал резко двигаться, впиваясь пальцами в мою задницу. Каждое соприкосновение наших тел сопровождалось пошлым шлепком.
— Я ненавижу тебя, Оса, — шептал на ухо, опаляя горячим дыханием.
Дернулась от его слов, испытывая внезапную неуместную боль, но он лишь крепче придавил к стене и продолжал двигаться, вколачиваясь в мое тело, которому на все плевать. На ненависть, на злость, на то, что все это неправильно.
Тело млело, звенело, требуя продолжения, и призывно выгибалось навстречу Меранову. С каждым мгновением он двигался все разъяреннее, резче, проникая все глубже. Я уже не могла дышать. Сердце билось в горле, перекрывая кислород. Перед глазами темные круги. Болезненно-сладкая истома в животе нарастала, стягивалась, как пружина, пока, наконец, не сорвалась, пронзая острым наслаждением каждую клеточку, разрывая на части, ломая хребет, кости, уничтожая до основания.
Побелевшими пальцами попыталась вцепиться в стену, потому что земля уходила из-под ног. Я не могла сдержать крик, переходящий в глухой стон, а Захар, как умалишенный, продолжал двигаться. Обеими руками больно вцепился в бедра, с каждым движением резко дергая на себя, насаживая еще глубже.
Пытка. Сладкая, с горьким привкусом. На острие клинка. Шаг влево, шаг вправо — и верная смерть, которую я ждала почти с нетерпением. Я готова молить о пощаде, но голос не слушался, и с губ сорвалось лишь пошлое:
— Глубже.
Захар схватил меня за волосы, наматывая из на кулак, потянул на себя, вынуждая прогнуться, еще сильнее открыться ему навстречу.
Пара резких безжалостных толчков, и я почувствовала, как внутри меня напрягся член. Мерз дернулся, толкнулся так глубоко, что внутри кололо, прижался пахом к моим ягодицам и с рычанием кончил.
У меня не было сил шевелиться. Опустошена полностью, до дна, до последней капли. Уперлась лбом в холодную шершавую стену и закрыла глаза. Мерз не спешил уходить. Он все еще здесь, все еще со мной, во мне. Опустив голову мне на плечо, рвано дышал, пытаясь набрать воздуха в грудь, и я кожей ощущала, как грохотало его сердце.
— Я ненавижу тебя, — повторил зло, с чувством, и у меня снова в груди захлопнулся ледяной капкан.
— Взаимно, Мерз, — оттолкнула его от себя.
Меня штормило, качало из стороны в сторону, все тело дрожало, то ли приходя в себя после срыва, то ли требуя продолжения. Я торопливо подтянула брюки, схватила свитер, сиротливо висевший на крючке, и начала его натягивать через голову. Путалась, не попадая в рукав, и была готова от этого взорваться.
Хлопнула дверь. Он ушел. Я торопливо вынырнула в горловину и обернулась, чтобы убедиться в том, что осталась одна. И от этого стало так хреново, что словами не передать.
Схватила ветровку, сумку и стремглав выбежала из раздевалки.
На лестнице едва увернулась от уборщицы со шваброй и ведром воды и побежала дальше, перескакивая за раз через несколько ступеней. Она кричала что-то вслед, но я не слышала. Мне до боли, до судорог хотелось оказаться у себя в комнате, запереться, спрятаться от всего мира.
На крыльце снова столкнулась с Мерановым. Он стоял с какими-то парнями и как ни в чем не бывало смеялся. От этого смеха у меня мороз по коже, и снова так больно сжало в груди, что хотелось умереть. Он даже не взглянул в мою сторону, словно меня нет, не существую, не видима, а у меня на коже до сих пор горели отпечатки его пальцев.
