Лена покорно заскребла ногтями по спине мужа. Штырь удовлетворённо засопел, засыпая.
– А! – Васильич издал такой звук, что жена вздрогнула. – Совсем забыл! Завтра Бабенко в гости приедет. Тебе надо стол накрыть. Соорудишь там всё, как полагается.
– Как Бабенко?! Как в гости?! – У Лены бессильно опустились руки. – Почему же ты раньше не сказал? У нас даже продуктов нет!
– Утром в город съездишь, купишь, – сонно пробормотал муж.
– На чём? – простонала жена. – Ты водителя домой отпустил!
– Да? Чёрт! Позвони, пусть приедет, отвезёт тебя на рынок. – Штырь недовольно задвигался, требуя, чтобы его опять чесали.
– Хорошо, – устало и покорно произнесла Лена, снова начиная скрести спину мужа. – Бабенко один будет? Или с женой?
– Один. Или с женой. – Васильич уже засыпал, язык его заплетался.
– А во сколько они приедут? – заторопилась супруга задать последний вопрос.
– К обеду. – Муж сладко зачмокал и захрапел.
– К обеду, – тупо повторила Лена и посмотрела на часы. Стрелки показывали половину двенадцатого ночи.
– Мам! – Лена вышла в гостиную, где Егоровна убирала со стола. – У нас завтра к обеду гости. Мэр с женой приедут. Стёпа сейчас сказал.
Егоровна замерла с блюдцами в руках.
– О боже! Опять на рынок в шесть утра ехать! – охнула она. – Неужели нельзя было заранее предупредить, чтоб нам, как савраскам, не бегать?
– Мам, ты спи, я одна за продуктами съезжу, – произнесла дочь. – Потом только на стол собрать поможешь, хорошо? Господи, ещё же надо Славе позвонить, – схватилась она за голову.
До постели жена Васильича добралась только в половине первого ночи. Спать ей оставалось всего пять часов.
Серебристый «ауди» тяжело переваливался по ухабистой дороге на окраине посёлка. Вдоль пыльной улицы, за скособоченными заборами, выстроились деревянные домишки довоенной постройки. Во дворах бегали куры, лохматые псы лениво брехали на прохожих. Наглые коты настороженно наблюдали за машиной – редким гостем в этих местах. В домишках не было ни газа, ни канализации, водопроводную воду давали по часам, а ванная считалась роскошью. Летом дворы утопали в пышной зелени, хоть как-то скрывающей убогость жилищ. Слякотной зимой постройки выглядели жалко. И только близость лимана делала эти места привлекательными. Пройди сто метров – и вот они, вожделенные волны, тихо плещущиеся у берега. Не портили впечатления ни грязновато-серый песок, загаженный окурками, ни безжизненная мутная вода, слишком тёплая, почти горячая. Чтобы хоть как-то в ней поплавать, надо было тащиться от берега в глубь лимана по илистому дну.
Но солнце грело вовсю, давая страждущим тепло и загар. На пляже можно было валяться с утра до ночи, снять угол в ближайшем домишке стоило копейки. Что ещё надо человеку? В былые времена от желающих отдохнуть в этих местах не было отбоя.
Летом прошлого, 1998 года дефолт ударил по стране, как залп миномётных орудий. Лето нынешнего, 1999 года на отдыхающих было бедновато. Люди, ещё не оправившиеся от потрясения, заделывали бреши в собственных бюджетах. Не до жиру, быть бы живу. Местные жители, раньше отбивавшиеся от желающих снять комнатку на побережье, сейчас охотились за каждым туристом.
Славкина мать, Галина Сергеевна, каждый день как на работу, ездила встречать поезда, прибывающие из Москвы. Выстругала палочку, на палочку прибила дощечку. На дощечке кнопками прикрепила листочек с надписью: «Сдам комнату/койку. Очень дёшево» Вставала у выхода из вокзала в один ряд с такими же, как она, и хватала за руки прибывших на отдых сограждан.
