– Не удивлюсь, если у вас бывают провалы в памяти, – наседал он.
– Не было до сегодняшнего дня. Эта глупость с пиццей!
– С какой пиццей?
Пришлось рассказать.
– И как после этого я могу вам верить? – вопросил следователь.
Катя ничего не понимала. Она поймала убийцу, выполнила свой гражданский долг! И в благодарность за это следователь наводит справки, копается в ее биографии, делает оскорбительные выводы.
– Я не преступница, я свидетельница! – напомнила Катя.
– Вот именно. Единственная пока свидетельница. Потерпевшая до сих пор в коме. На ваших показаниях строится обвинение в покушении на убийство. Поэтому мы должны узнать о вас все. Вдруг вы прирожденная лгунья или за что-то обижены на Олега Черкасского?
Похоже, правоохранительные органы тоже не верят, что человек из VIP-тусовки оказался маньяком. Или это министр зародил в них сомнения? Или спонсорская помощь, которую задержанный оказал оперативно-следственной группе?
– Так что я буду пристально за вами наблюдать, гражданка Чижова. Тем более что, по словам Олега Черкасского, это вы хотели убить Людмилу Кострыкину!
Возмущение вскипело, как чайник. Переполнило, как толпа – стадион. Хлынуло на Катю, как большая и очень соленая волна. Защипало в глазах и в горле.
Вот это новости! Душитель не только не раскаивается, он ищет, на кого бы спихнуть свое преступление. Нет – уже нашел.
Катя хотела убить Милу? Ну, тогда Ирак – рай для туристов.
– Что за бред?! – воскликнула Катя.
– Действительно, неожиданное заявление, – согласился следователь Сильянов. – Но, с другой стороны, вы оба были на месте преступления. Конечно, мужчину скорее заподозрят в агрессии и насилии, чем барышню вроде вас. Но вы хорошо знакомы с гражданкой Кострыкиной. А где знакомство, там и ссоры. А где ссоры, там и драки. А где драки, там и тяжкие телесные... Гражданин же Черкасский – человек в архиве посторонний. Зашел по своим делам. Вдруг услышал женский крик. «Помогите, спасите!» – и все такое. Отправился на зов. Увидел вас, склонившуюся над бездыханным телом гражданки Кострыкиной. Попытался оказать первую помощь вышеназванной гражданке, с этой целью и вошел в подсобку. Вы же оттуда коварно выскочили и заперли потерпевшую и добровольного помощника. После чего вызвали милицию и заявили, будто это именно посторонний человек приложил жертву головой о батарею. Ваше слово против его.
– Да что вы такое говорите! Все было с точностью до наоборот. Вы же знаете!
Катя же все изложила на допросе, в деталях и красках. Но, видимо, следователь оказался дальтоником.
– Откуда мне знать? – пожал плечами он. – Потерпевшая в коме, а потому молчит. Других свидетелей нет. Видеокамерами коридоры вашего архива не оборудованы.
– Да зачем мне нападать на Милу? В страшном сне такое не привидится!
Ей пора нанимать адвоката? Жаль, на Алексея Горчакова денег не хватит.
– Ну-у, у меня есть сведения, что вы гражданке Кострыкиной завидовали. Еще бы, у нее столько ухажеров, дорогие подарки дарят. А у вас, я извиняюсь, одна диссертация, и та в проекте. Девушка вам как подруге показала янтарное ожерелье. Вы же ей так прямо и заявили: берегись, ожерелье может превратиться в удавку. Угроза, да еще при свидетелях.
– Да я же просто так! В газете прочитала. Там янтарь. И тут янтарь. – Кате хотелось плакать, хотя обвинения были настолько притянуты за уши, что это выглядело даже смешно. – Я ей не угрожала, бог с вами, статью пересказала...
