– Ага, статью Уголовного кодекса РФ – «Угроза убийством». А затем, дождавшись окончания трудового дня и подкараулив коллегу в коридоре, вы от слов перешли к делу. Опять же уголовному.
– Да нет же! Это я бросилась на зов. Черкасский Милу душил, а я ее спасти хотела! Почему вы ему верите? Ведь он дал другие показания.
– Он говорил о недоразумении, – напомнил Сильянов. – Без пояснений. Видимо, оторопел от вашего коварства. В шоке находился.
– Вы ему верите, Фома Васильевич, потому что у него денег много! – не выдержала Катя. – За деньги любой Фома – Верующий...
Следователь Сильянов стал еще строже и суше.
– Опять клевета, – погрозил он Кате пальцем. – Во взяточничестве обвиняете? Если Черкасский такой же убийца, как я взяточник, вам несдобровать! Вижу, явки с повинной от вас не дождешься, гражданка Чижова. Но предупреждаю: мы оставляем вас на подозрении и под подпиской о невыезде. Надеюсь, за границу в ближайшее время не собираетесь? Если вздумаете поменять место жительства, сообщите.
– Да не собираюсь я ничего менять и никуда сбегать, – заверила Катя, мечтая об эмиграции в страну социальной справедливости. Но где такую взять? – Очень скоро Мила очнется и подтвердит мои слова.
– Или не подтвердит, или не очнется. Всякое бывает...
* * *
По дороге домой Катя вдруг поняла, что, если бы она не знала саму себя, могла бы себя же заподозрить. На самом деле, странно все это. Маньяк-миллионер! И напал не на темной улице, не в подъезде, как в первом случае. Убийства по месту работы – это нетипично. Ведь Мила не инкассатор. Начальник достал придирками и получил дыроколом по голове? Можно представить. Но незнакомый душитель...
Кстати, кто-нибудь проверил, был ли Черкасский знаком с Милой? А с той, другой жертвой его что-нибудь связывает? Вот чем надо заниматься, а не смешить народ версиями, что Катя – это Чикатило в юбке, вернее, в джинсах.
Хотя ее слова действительно подтвердить некому. А у Черкасского – миллионы подтверждений в конвертируемой валюте. Что же получается? Нищета – преступление, и за это могут посадить в тюрьму?
Вот так, ни за что ни про что, кинут в застенок, подвергнут пыткам. Ну и что, что по Женевской конвенции пытки запрещены? Зато разрешено содержать десяток злобных теток в одной камере. Катю обвинят в чудовищном преступлении. Еще и первую жертву на нее повесят. Скажут, мол, завидовала и ее уму и красоте.
Вот если бы Катя была как все! С мужем, детьми и с кастрюлями вместо диссертации, разве смотрел бы Фома Сильянов на нее с таким подозрением? Нет, он бы ограничился формальными вопросами, понимая, что ей надо бежать в садик за младшеньким. А одиночество выглядит подозрительно. Словно это Катя в нем виновата!
Родственники, коллеги и подруги неоднократно знакомили ее с перспективными молодыми людьми. Однако те перспективы почему-то не видели и перезвонить забывали. После первого же свидания они срочно уезжали на картошку или уходили в армию. И почему Кате министерство обороны не доплачивает? Зато теперь за нее возьмется министерство внутренних дел.
А что, ведь бывают сфабрикованные дела! Сальери без суда и следствия записали в отравители Моцарта... Ищи, кому выгодно?
Вот и из Кати могут сделать козу отпущения. Будет она тщетно блеять: «Меня подставили!» А Светик лучезарно улыбнется и скажет:
– Зря ты меня не послушала. Взяла бы деньги, изменила показания. И всем было бы хорошо.
