– Я понял, мсье… – Ламбер убрал деньги, потрогал челюсть и заметил: – Хлёстко бьёте, – а потом пожаловался: – Револьвер мне покойная сестра подарила. Жалко…
Сергей Сергеевич разрядил барабан маленького «велодога», убрал патроны в свой карман, вернул оружие Ламберу и настоятельно посоветовал ему:
– Пойдите к мадемуазель Мартен, а потом к мсье Перрену и извинитесь перед ними за свой дурной поступок. Если желаете, я схожу вместе с вами. Но уж если они решат обратиться в полицию, то это их дело.
Ламбер встал перед Лилиан на колени, извинился и слёзно попросил на него не заявлять. Она ответила, что заявит в полицию только в том случае, если сначала заявит мсье Алябьев или рекомендует ей сделать это. Сергей Сергеевич поморщился, и девушка сказала:
– Тогда я вас тоже прощаю, но знайте: если бы вы выстрелили в мсье Алябьева, ваш бы револьвер меня не остановил! Я бы загрызла вас даже мёртвая!
И в тот момент, смотря на управляющую доходным домом мадемуазель Мартен, Алябьев нисколько не усомнился в её словах: загрызла бы!
Толстый мсье Перрен, сбежавший с места скандала, едва Ламбер отпустил его пиджак и направил револьвер на Алябьева, выслушал своего обидчика, кивнул ему, дескать, извинения принимаются, в полицию, так и быть, обращаться не стану и, действительно, улыбнулся ему на прощание весьма гаденько.
После того, как всё дело было по-хорошему улажено, мсье Ламбер сказал Алябьеву:
– Я ваш должник, – однако, спустя день, он съехал с квартиры в неизвестном направлении, видимо, передумав оставаться в должниках, ведь слово «должник» сродни слову «совесть».
Итак, Алябьев и Лилиан поехали в «Ротонду», где пробыли до двух ночи. Пожалуй, это можно было назвать их первым свиданием и, надо сказать, что дочь мсье Мартена вела себя очень достойно. Здесь каждый посетитель старался привлечь к себе внимание, хоть какое-то. Она же, совсем не стараясь, его привлекала. Как заметил Алябьев, минимум десяток мужчин положил глаз на невинную юность Лили и на её поведение в этом богемном заведении: ни капли чопорности в отношении к окружающему, ни малой толики обыденности к вокруг происходившему, ни грамма развязности после выпитого шампанского – ничего! Всё в нужных рамках! А глаз у Сергея Сергеевича был опытным. На его взгляд Лилиан допустила всего лишь одну ошибку, после того, как её пригласил на танец красивый молодой человек со стеснительным румянцем на щеках. Она взглянула на Алябьева: вы разрешаете? И когда он согласно кивнул, она всё равно резко ответила пригласившему её кавалеру:
– Нет! Я танцую только с тем, кто мне нравится, – и с вызовом посмотрела на Алябьева.
Молодой человек ещё больше зарумянился и отошёл к своему столику.
– Мадемуазель! Нужно было сразу же ему отказать, а не обнадёживать, интересуясь моим мнением и получая моё согласие, – шепнул Лиле Алябьев. – Сейчас он, обиженный вашим отказом, будет пить рюмка за рюмкой, затем снова подойдёт к вам и …
– Я буду танцевать только с вами! – Лиля обиженно и смешно оттопырила нижнюю губу. – И вообще, мсье: я всегда буду только ваша!
А меж тем молодой человек «накидывался» спиртным и после каждого фужера нехорошо посматривал на Лилиан и Алябьева. Похоже, что дело близилось к драке – этот «богемщик», видно, совершенно не привыкший к отказам женщин, со всей серьёзностью единственного и неповторимого любовника «клюнул» на Лилю, и теперь, выпив, и выпивая всё больше и больше, считал, что девушка должна ему, как земля крестьянину.
