Очевидно, что такие сравнения и высказывания неуместны, когда речь идет о миллионах жертв, но так было на самом деле. По большому счету, клерикалам глубоко плевать даже на публичное покаяние папы спустя сотни лет, ведь действия их предшественников в те времена усилили влияние церкви на паству, которой стала вся человеческая популяция. Не вызывает ни малейшего сомнения то, что, если бы не драконовские, человеконенавистнические запреты церковного католического клира, лекарства от моровых язв Средневековья были бы созданы намного раньше, как и определены причины и источники их возникновения, сохранив жизни миллионов людей и не заморозив на многие годы дальнейший научно-технический прогресс в развитии человечества. Костры со сжигаемыми на них людьми, кричащими благим матом во все горло и обезумевшими от нестерпимой боли, пылали по всем странам Старого Света. Стоило лишь церковной инквизиции получить донос, что и случилось с великим ученым и монахом-бенедиктинцем, автором многих научных трактатов Джордано Бруно, сожженным на римской площади более четырехсот лет тому назад, как тут же подозреваемый превращался в преступника и оказывался на дыбе, на которой признавался во всех предъявляемых ему грехах, настоящих и придуманных, чтобы прекратить мучения, а там будь что будет. Но вскоре его ждал костер, словно логический финал собственных признаний, ибо, как говаривал несколько веков спустя генеральный прокурор Советского Союза Вышинский: «Признание есть царица доказательств», – а каким способом оно получено, никого не интересовало.
Следуя логике, прошедшие века должны были убедить человечество, что получение доказательств вины подобными методами не только антигуманно, но варварски жестоко, ведь даже самый безобидный человек с применением к нему бесчеловечных пыток признает себя виновным в чем угодно. Но не тут-то было, и зверские методы инквизиции были взяты на вооружение далекими потомками для осуществления самых низменных целей, позволяя без особых премудростей уничтожать любое количество оппонентов при единодушной поддержке населения огромной страны. Если же находились несогласные, то вскоре их ожидала та же участь, ибо собственное признание легализовало «справедливое» наказание. Для стран с диктаторскими режимами такие методы явились желанным наследием, и они использовали их с современными усовершенствованиями, обновляя изощренные способы и методы в соответствии с последними достижениями науки и прогресса. Всех хитрее оказался один лишь Галилео Галилей, который, так же как и его соотечественник Джордано Бруно, настаивал на гелиоцентрической системе мира, добавляя, что Земля к тому же вращается вокруг собственной оси. Ему грозила такая же участь, как и знаменитому предшественнику, но, поразмыслив, что его сожжение ничего в этом мире не изменит, а он уйдет в небытие, Галилей послушно отрекся перед церковным синклитом, и его оставили в живых. Но, уходя с такого близкого аутодафе, пробурчал себе под нос: «А все-таки она вертится». Конечно, это всего лишь приписываемое ему красивое выражение, ставшее крылатым, но оно имеет право на существование, ибо очень точно характеризует нравы того времени и истинную позицию католической церкви, которую она предпочитает не вспоминать. Было ли это в самом деле или нет, «науке это неизвестно», по высказыванию одного из типажных персонажей старого-престарого фильма «Карнавальная ночь» в исполнении Сергея Филиппова. На самом деле Галилей, хотя на протяжении практически всей жизни конфликтовал с церковью и был признан еретиком, не был приговорен к сожжению и умер своей смертью в семьдесят шесть лет, а такому долголетию в то время мог позавидовать каждый. Это лишь один из мифов, приписанных ему. Кстати, c испанской инквизицией покончил лишь Наполеон Бонапарт в тысяча восемьсот девятом году, настолько живучей она оказалась.
