– Прости, Андрей, я за малышку Тату.
Старицкий хмурится, понимая, к чему клонит девчонка, и тяжело вздыхает: это очень даже неплохой компромисс с демоном, падким на человечину и человеческие души – Андрей почти постоянно чувствует себя голодным, когда питается обычной едой и понимает, что ему, «им», нужно мясо. Желательно, свежее и сырое. Эелательно, закусить невинной душой. Малум что-то говорил, про загробную энергию. Такую нужно питать максимальной «жизнью». Старицкий капитулирующие вздыхает.
– Но я не дам тебе смотреть, как я ем, – бурчит он, отводя козочку в ванную.
– Я и не напрашивалась, – отмахивается Тата, – только сними рубашку, чтобы не заляпать. Хотя, не важно – одеваешься ты так, будто красота для тебя не главное, так что заляпывай на здоровье.
Андрей укоризненно смотрит на девчонку, но ничего не отвечает – слишком сильно урчит живот от предвкушения пира и слишком громко болтает демон в его голове.
– Наконец-то, господи, нормальная еда! Если у меня могла быть изжога, то давно бы уже была от твоей пиццы с пивом. Мясо-мясо-мясо-мясо-мясушко. Надо Тате потом сказать спасибо – такая понимающая женщина! Или, может, сделать ей подарок? Например, обглодать рожки козла и сделать бусы? Женщины у вас их носят. Или посвятить ей убийство? Ты представляешь – она просто растает! Такого уникального посвящения не будет ни у кого! Что там, посвятить звезду бабе и то на бумажке – херь. Вот убийство – это да, шикарный презент. Можно селезенку в доказательство ей принести, или сердце, – мечтательно урчит потусторонний дух в ожидании трапезы.
– Думаю, цветов будет достаточно, – нервно хмыкает Андрей.
– Ну, или так, – цокает голос, — но обязательно красных – хоть какая-то связь с убийством.
Андрей патетично закатывает глаза, запирает дверь ванной на щеколду, оставаясь с козой один на один.
– О господи, за что, – обреченно вздыхает он, а ему отвечает выросшая из тела клыкастая козья морда Малума.
Почти каннибализм.
– Зачем ты нам задаешь такой вопрос?
Андрей хмыкает от жуткой иронии – сейчас он отнюдь не чувствует себя Богом. Скорее, мясником. Хотя, какая разница, пора бы уже привыкать.
– Действительно, – подмигивает он антрацитовой пасти, – приятного аппетита, дружок. О подарке для Таты я сам позабочусь.
***
Андрей не успевает купить подарок для Таты – на следующий день он обнаруживает девчонку на пороге квартиры. Она выглядит потерянной и грустной.
– Ты в порядке, Тата? Ты не в порядке, – обеспокоенно бормочет Старицкий, затаскивает девчонку в квартиру.
Ее бьет мелкая дрожь, а взгляд теряется в пространстве, не находя фокуса.
Андрей усаживает ее на диван, набрасывает ей на плечи плед, старательно игнорируя голос в голове.
– Кто это, мать твою? Кто это сделал? – бесится Малум, – ты посмотри на нее – на ней же лица нет! Выясни, кому тут печень вынуть через глаз – организуем по высшему разряду!
Тата жмется к Андрею, хватается за него, как за спасательный круг, и только поджимает губы. Старается держаться, но получается плохо.
– Меня уволили, – надломлено выдыхает она, – всех, сука, уволили. Сраное сокращение из-за той гребаной бойни в конце улицы. Клуб обанкротился. Черт, я же больше ничего не умею! И даже за квартиру в конце недели заплатить не смогу. Я чертова неудачница, господи боже, все были правы.
Тату прорывает, она всхлипывает, утирая слезы. Андрей с Малумом обоюдно молчат, прекрасно понимая последствия своей медвежьей услуги.
