Читать онлайн Любовь Левшинова - Паршивое чувство юмора

Андрея бесит отморозок сосед и его ублюдская электрогитара. В список входят усилители звука, медиатор и электрошнур. Все это Андрей готов затолкать недорокеру в задницу и вытащить через рот, чтобы знал, что порядочных людей беспокоить не стоит. Себя, правда, теперь сложно отнести к этой категории, но сосед-то не в курсе. Как и не в курсе того, что прежнего Андрея, который вопил в подушку от бешенства, когда громкие звуки инди-рока просачивались сквозь стены, больше нет. Старицкий больше терпеть не станет.

– Гребаная какофония, – грохочет голос в черепной коробке и Андрей с ним согласен.

Старицкий, как представитель профессии, в которой ценятся мозги, всегда был приверженцем более интеллектуальной музыки: джаз, блюз, соул, фьюжн, на худой конец. Эта музыка была тем, что Андрей уважал и под что расслаблялся. Рок и металл тоже имели место быть, но если исполнялись профессионалами. А этот шум – ничто иное, как мольба о хорошей затрещине. Старицкий не скупой: просят втащить – он всегда пожалуйста. С недавних пор.

Андрей вскакивает с места и рывком открывает дверь, вываливаясь в коридор. Хочет доходчиво объяснить соседу, чтобы прикрыл музыкальную лавочку, но резко тормозит – его опередили. В дверь напротив со всей дури кулаком барабанит девчонка.

Открывает ей укуренный патлатый рокер.

– Если ты, абортированный близнец Тилля Линдеманна, не прекратишь свою самодеятельность, – обрубок трубы в ее руке с треском врезается в дверной косяк, – в следующий раз это будет твоя черепушка, ты понял?

– Какая женщина, – восхищенно гремит голос в голове Андрея.

Он сплевывает.

Мужик с растерянностью смотрит на девчонку перед собой и переводит взгляд на Старицкого, решив, что они пришли на разборки вместе. Андрей цокает и за секунду выпускает тень на волю. Черная дымка вытягивается в росте за Старицким, рогами царапает потолок и улыбается клыкастой козлиной мордой. После втягивается под кожу обратно. Андрей улыбается.

– Ну, нахрен, – дребезжит связками сосед и в панике захлопывает дверь.

Девчонка хмыкает себе под нос, поворачивается к Андрею.

Старицкий узнает ее: темные глаза на пол-лица, вечная ухмылка на губах и неестественно блондинистые волосы для такой смуглой кожи – Тата жила этажом ниже, они частенько перебрасывались колкими фразочками.

– Вечерочек, Тат. Как твои толстосумы сегодня? Всех ублажила? – беззлобно поддевает Андрей девчонку, сталкиваясь с ней на лестнице по пути домой.

– Как и всегда, Старицкий, – ярко улыбается она, – а ты все без работы? Имей в виду, ты всегда можешь устроиться проститутом. Пару кило скинуть и цены тебе не будет. Я и номерок сутенера подгоню – у нас в клубе их хоть отстреливай.

Тата работает в клубе-кабаре через две улицы. И хоть в их районе простых личностей не водится, Андрей не подумал бы, что маленькая Тата может быть такой бойкой.

– Собрание жильцов окончено, – разводит руками блондинка, – хотите дать взнос на починку протекающей крыши?

– А она с характером, – хмыкает демон.

– Сам вижу, – отвечает голосу в голове Андрей, тут же осекается – он даже не понял еще, что с ним за творится, а уже с этой заразой о девке болтает.

– Сам ты зараза, – бормочет голос в черепной коробке, а Старицкому хочется на стену лезть от растерянности и страха.

– Спокойной ночи, было приятно поболтать, – быстро лопочет он в ответ недоумевающей Тате и скрывается за дверью своей квартиры, сползая на пол.

– Ссыкло, хоть бы на кофе пригласил, – цокает демон, Андрей бьет себя по голове.

– Заткнись! – рыкает. – Да что же ты такое? – в отчаянии возводит он взгляд к потолку.

– Лучшее, что с тобой случалось.

– Почему ты сдаешься?

– Потому что мне это показалось правильным решением, – обливаясь потом, отвечает самому себе Андрей.

Наемник, со знакомыми нашивками черепа напротив хмурится, осознавая, с какой жестью столкнулся, но пистолет не опускает.

– Как хочешь, – рыкает демон и выходит из ситуации победителем.

Тень за Старицким вырастает быстро, будто мужчину подожгли из огнемета и потушили: черный дым струится к потолку, вытягиваясь в уродливую козлиную морду с мощной шеей. Кривые, прозрачные рога буйвола оказываются не бесплотными, когда надевают, будто елочную игрушку, одного из наемников в черной форме, на себя. Андрей наблюдает за этим снизу с открытым ртом, а потом пропадает из реальности.

Тень поглощает его полностью, и он чувствует, будто это его рот, превратившись в пасть, открывается на полметра, откусывая голову второму. На языке жжет железистая кровь, руки наливаются силой. Их больше двух, даже не четыре, но Андрей не успевает считать: в измененном состоянии сознания он чувствует лишь силу, способную на вытянутых конечностях поднять в воздух стокилограммового парня и швырнуть в стену.

– Какого хрена ты творишь? – почти взвизгивает Андрей, вернув себе контроль над частью сознания.

Он никогда не был из робкого десятка, но то, что происходит с ним сейчас – дичь. Его тело живет своей жизнью, и, он не спорит, делает все правильно, насколько это возможно – устраняет угрозу его жизни, но не с оторванными головами же!

– Разгребаю дерьмо, – шипит голос.

Андрей уже понял, что не сходит с ума – мысль не отметает, но сомневается, что такое может привидеться: слишком реально он ощущает силу внутри себя, дьявольское могущество и зудящие костяшки пальцев от соприкосновения с черепами, чтобы счесть себя психом, выдумавшим это под транквилизаторами в психушке.

Старицкий отдает себе отчет – он не один. И то, что внутри него, отнюдь не глист, из-за которого налегаешь на сладкое. То, что внутри него, имеет не поддающиеся осмыслению возможности и силу, способную уложить троих наемников за двадцать секунд. Стоп, троих? Их разве было не четверо?

Андрей сглатывает, оборачивается на звук упавшего тела – над обездвиженным мужиком стоит запыхавшаяся Тата, все с тем же обрубком трубы наперевес.

– Сутенерам такие опции не понравятся.

Она усмехается нервно, опасливо, но распрямляет плечи смотрит на Андрея гордо, с вызовом, мол, если что удумаешь, этой же трубой по черепу получишь.

Антрацитовая дымка исчезает под кожей.

– Почему ты… помогла мне? – нервозно переминается с ноги на ногу Андрей, не понимая, за какую сторону играет девчонка – может она работает на военных, кто ее знает.

Демон тоже присматривается.

– Не люблю, когда со своими правилами приходят на чужую территорию, – выплевывает она с раздражением. – А ты у нас… что такое? – выгибает бровь Тата, осматривает мужчину с головы до ног – вроде только что из него высовывались черные рога или что там было.

Она, если что, и с ним потягаться может, что видно по горящим решительностью глазам, но сначала хочет понять, с чем имеет дело.

– Я… я не причиню тебе вреда, – выставляет руки вперед Старицкий, старается устаканить дрожащий голос – он себе не простит, если убьет девушку. Не он – то, что внутри него. – Не убивай ее, слышишь? Она – друг, – убеждает он как будто самого себя, а у Таты холодок по спине пробегает.

Это гораздо страшнее, чем толпа наемников с оружием наперевес.

– А я и не собирался, – загадочно мурлычет демон в голове, – не каждый человек так отчаянно бьется за свою жалкую жизнь, – философски заключает он, а Старицкий совсем теряется.

– Чувак, моя фамилия «Барсегян». Мой дядя отрезал три пальца парню, который лишил меня девственности. При мне. В мой пятнадцатый день рождения. Так что, чтобы с тобой не было, меня это не шокирует так, как ты думаешь, – нервно посмеивается она и наконец опускает обрубок трубы.

– Потрясающая. Она в нашем вкусе, Андрей. Слышишь? Определенно.

– Ладно, мне пора, лучше иди к себе не высовывайся, – кидает напоследок Андрей, прежде чем вылететь из квартиры и мазнуть по растерянной Тате коротким взглядом.

– Мы еще увидимся, – шепчет демон и переключается на то, чтобы увернуться вместе с носителем от пули. – Все-таки баба горячая.

Уживаться с демоном в собственном теле стало на удивление легко. После того экстрима, который они пережили вместе, осталось решить только вопрос этики. С этим было сложнее.

– Он нас толкнул, может сожрем его?

– Нет, он случайно, мы не будем его есть. Теперь ты живешь здесь, так что социализируйся, в конце концов! – в сердцах восклицает «самому себе» Андрей, чем пугает прохожих вокруг, раздраженно хватает из рук продавца газету.

– Андрей, – зовет демон.

– Что?

– Иди к черту.

Старицкий закатывает глаза и думает о том, что это все демоны такие засранцы, или только его особенный?

– Весь в тебя, мудила, – отвечает Малум на мысли Андрея, и тот начинает напевать гимн, чтобы «зараза» хотя бы в его мыслях не копалась.

Он сам себя так назвал. Андрей не был даже уверен, демон ли это. Удивительно, что дух, существо, которое довело его до нервного срыва своим появлением в голове Старицкого, сейчас было единственным, кто его успокаивал.

– Они вернутся, они точно вернутся.

– Замолкни, прошла уже неделя, хвостов за нами не было. И мы проверяли – их тела никто не искал. Это была самоволка.

– Ты прав.

– Конечно, я прав, а ты сопляк.

Андрей снова закатывает глаза.

Объяснений происходящему не было. Только то, что дал ему Малум.

Расставшись с девушкой, Андрей, как журналист, решил новый материал о российской частной военной компании писать не на дистанции, а съездить самому с «музыкантами» в Сирию. В последние дни командировки после сильнейшей песчаной бури он очнулся на обломках здания с голосом в голове, который назвался Малумом.

– Ты везунчик, заюш, – хихикал голос. – Слабак, конечно, раз смог стать моим носителем, но мы с тобой знатно повеселимся.

Объяснил он свое «рождение» в теле Старицкого тем, что скопление неоплаканных душ, покинувших свои оболочки насильственным способом, становятся массой энергии, существующей за гранью реальности. Ни в аду, ни в раю, а здесь, на земле. Но если в нужное время и в нужном месте оказывается подходящий носитель, энергия обретает подобие плоти и сознания. В давние времена люди называли это «демонами». Андрей сейчас – заразой.

– Почему я везунчик и слабак одновременно? – задает вопрос Андрей сам себе.

Тень окутывает сознание, сочится по рукам, превращается в козлиную морду без тела, висящую напротив его собственного лица.

– Везунчик – потому что даже представить не можешь, на что мы с тобой будем способны. Слабак – потому что только души на низких вибрациях могут зацепить энергию, из которой я был рожден.

Андрей вздыхает. Депрессия после расставания с девушкой после пяти лет отношений и тут вылезла боком.

В интернете информации по этому поводу не было, правительству сдаваться на опыты Старицкий не спешил, демон туманным отростком подсовывал под нос комиксы с супергероями, саркастично подмечая, что они и без трусов поверх трико сильнее всех вместе взятых.

Осталось только смириться и переехать на окраину, где камер на улицах не было, а подозрительные личности оттеняли адекватностью его безумие.

Старицкий напивается в баре у дома. Напивается сильно, сам не зная, зачем: завтра будет умирать с похмелья, но все равно методично опрокидывает в себя стопку за стопкой, пока демон внутри пьяным китом не валится без сознания и не оставляет Андрея хотя бы на полчасика одного.

В этот момент Старицкий с удивлением обнаруживает, что испытывает чувство, похожее на одиночество – ему, понимаете ли, одиноко без демона! Вот так новость, спасибо большое.