Эрлай не стал возражать: следователь понимал, что он ни в чём не виноват, но по закону должен был наказать его. Он обещал лично найти для юноши самого лучшего адвоката и заплатить ему. Но шансы Эрлая были ничтожны: при самом благоприятном раскладе ему было обеспечено десять лет тюрьмы. Его отпустили под подписку о невыезде; суд должен был состояться через три недели.
Вернувшись домой, скульптор отрешился от всего и с головой погрузился в работу: он наслаждался последними днями свободы – он знал, что в тюрьме ему не выжить. Вдруг раздался звонок в дверь; на пороге стоял Гуансюй.
– Впусти меня, – начал он, – и прости, если сможешь. Конечно, дружба между нами кончена. Я не знаю, что на меня нашло; может, я хотел отомстить тебе за свою же бездарность.
Гуансюй посмотрел на пол и обомлел: перед ним было изумрудное чудо – огромная вытянутая мужская ладонь длиной в пять метров, на которой стоял странный персонаж с каким-то плодом, похожим на персик. Рядом была высокая гора с цепями, к которой был прикован тот же герой. А затем Гуансюй увидел третью сцену: странник держал огромную книгу, сопоставимую с его ростом, и показывал её десяти людям, сидящим за столами. Всё это сверкало и переливалось.
– Я не держу на тебя зла, – сказал Эрлай, но Гуансюй его не услышал. «Что это?» – спросил он.
– Недавно один мой бывший однокурсник побывал за границей и привёз оттуда древнекитайский роман о Сунь Укуне, на нашем языке. Хотя это запрещённая литература, он сумел ввезти её в страну и дал почитать мне. Этот роман вдохновил меня; в нём главный герой преодолевает собственные амбиции и жажду увековечить себя, отправляясь к Будде за священными книгами. На этом пути он не раз побеждает зло. В первой сцене Сунь Укун изображён с персиком бессмертия. Он стремится выпрыгнуть из ладони Будды: тогда он станет Правителем Неба и обретёт бессмертие. Но это слишком гордому и самоуверенному герою не удаётся, и в наказание он на пятьсот лет прикован к этой горе. И лишь затем, освободившись и преодолев много препятствий, он привозит Книгу и читает те истины, что в ней, своему народу. Лишь идя к благородной цели, желая просвещать других, можно оставить вечную память о себе; герой обретает бессмертие. А его желание возвыситься привело лишь к его усмирению.
– Я хочу спасти тебя, – робко сказал Гуансюй, – и знаю, как это сделать. Отдай мне эту сказку, что ты вырезал из изумруда. Я сделаю её достоянием общественности и представлю себя её автором. Если любой другой в нашей стране представит скульптуры с подобным смыслом, его однозначно посадят в тюрьму, но я – другое дело. Мейхунь будет шокирован, но, во-первых, он прислушивается к моему профессиональному мнению, а во-вторых, я жених его дочери, которую он очень любит. Так что он будет категорически против моего ареста. К тому же Мейхунь состоит в прекрасных отношениях с верховной властью: у него есть там близкие друзья. Мейхунь всегда сможет защитить меня, а потому мне ничто не угрожает. Он поговорит с ними, сделает так, чтобы они были не столь категоричны в отношении моего творения. Возможно, Мейхуню удастся добиться того, что творчество с религиозным подтекстом будет по закону признано допустимым. То, за что тебя хотят осудить, как раз подходит под эту категорию. Если закон будет изменён, тебя оправдают и отпустят.
– Спасибо, сказал Эрлай, – но выполни одну мою просьбу. Расскажи посетителям о композиции так, как я тебе только что. Слово в слово.
