– Хозяин ждет! – улыбался своей страшной улыбкой ряженый, и исчезал.
Егор понял, что домой они все-таки пробраться пока не могут: наверное какая-то сила, добрый домовой, или материнские молитвы держали оборону.
Однажды Егор курил на балконе, поглядывая на улицу с высоты третьего этажа. И вдруг увидел знакомую троицу. Они стояли во дворе, задрав вверх головы. Взгляды их устремились на него.
– Что, близко локоток, да не укусишь? – шепотом спросил Егор. Он был уверен, что ряженые услышали его.
Вдруг один из них, тот, с когтями, прикрытыми варежками, подошел к отвесной стене многоквартирной панельки, и… полез вверх, непонятно, за что цепляясь. Славно его держали невидимые страховочные тросы! Остальные устремились вслед за главарем! Они легко, по-паучьи раскорячась, приближались к балкону Егора и улыбались победительно, жутко.
– Пошли вы, – заорал Егор, рванув в квартиру за шваброй. Когда он вернулся, ряженый в варежках уже перекидывал ногу, обутую в кирзовый сапог с налипшей на него грязью, через перила. Егор со всей силы ударил ряженого шваброй по роже. Но тот, ухмыляясь, держался крепко и не думал падать вниз. Егор, схватив его за шею, начал душить. Но ряженый, осклабившись, вцепился ему в руку. Двое его подручных уже подползли достаточно близко, и быть бы катастрофе, если бы Егора не обхватили по-мужски крепко чьи-то руки, буквально втащив его обратно в комнату.
Это была Даша. Лицо испуганное, огромные глаза расширены. Казалось, в них не было зрачков.
– Ты что творишь? – закричала она.
– Ничего, – ответил Егор.
– О, господи, кровь, – она подскочила к коробке с лекарствами.
Егор повернул голову в сторону балкона. Там никого не было.
Даша не стала расспрашивать его – смысл? Почувствовав давление со стороны, Егор еще глубже спрячется в свою раковину, слова не вытянешь. И так все понятно – беда.
– Знаешь, что? Я в книге читала: такое поведение развивается на фоне депрессии. А депрессия, сплин, тоска – это серьезное заболевание. Может, к врачу? – спросила она вечером у Егора.
– Да какая депрессия, о чем ты, Дашка? Работу надо нормальную искать, – Егор вздохнул, помолчал, словно сил набирался перед затяжным прыжком, – Надо ехать, Даша, в Питер. Никуда не денешься. Пчелин давно меня звал. Кто знает, может и наладится наша жизнь, Дашка.
Она ничего не сказала в ответ. Что тут скажешь? Егор был прав. Родителям который месяц не выплачивали зарплату. Свекровь потеряла всякую надежду на законные жалкие копейки пенсии, и тайком от всех собирала бутылки в парке. Декретные выплаты, которые были получены Дарьей, быстро таяли. Чего ждать? Нет, держать Егора она не будет. Наверное, такую жизнь семейной не назовешь, но… Пусть едет. Ей будет спокойней. Главное сейчас – безопасность и нормальное развитие ребенка. Это – самое важное.
Егор все решил. Если он сходит с ума, то самое лучшее – уехать из дома. А вдруг он, находясь в горячке, что-нибудь натворит? Вдруг он навредит жене, матери? Может, это – правда, депрессия? Черт знает этих психологов – может быть, они правы? Уедет к Пасечнику, начнет зарабатывать бабло, забудется. Он так и не сказал Дашке, что получил от него на днях телеграмму. Пасечник приглашал на свадьбу. Настоятельно приглашал. О свадьбе говорить жене не хотелось – куда ей с пузом ехать? Да и не в свадьбе дело – Леха предлагал работу в охранном агентстве «Пчелин и Ко».
