Иногда ночь наполняют назойливые вопли иранских рыбаков по VHF: «Ship captain, ship captain! Left side, left side!» Или: «Right side, right side!»1 Они орут, чтобы большое судно не наехало на их сети, расставленные повсюду. Эти крики совершенно не волнуют вахтенных. К ним уже настолько привыкли, как будто это какой-нибудь орнамент на стене мечети. Переговоры судов в порту Фуджейра тоже стали реже и глуше, больше не докучают. Через пару часов будет поворот, и судно пойдет Ормузским проливом.
На мостике второй помощник Василий Саблин и матрос, индус с коротким именем Ваз. Саблин обычно не разговаривает с Вазом, потому что тот из деревни, плохо знает английский и очень пуглив.
Вдруг у дверей возникло какое-то шевеление и послышалось: «Разрешите?»
Саблин выглянул за шторы, огораживающие мостик от освещенной штурманской2. Там стоял четвертый механик Никита, он же Клавиш. Его так назвали из-за часто употребляемого, модного в каких-то туманных молодёжных кругах, словечка «клавиш», что означало «приятель», «тип», «кадр». Никита отпустил бороду, но по молодости она была очень редкая и имела цвет пакли. На нем была бело-ржавая дырявая майка и сермяжные шорты.
– Добрый вечер. Разрешите?
– Привет, Никита. Не спится?
– Вот, – произнес Клавиш и показал правый кулак, щедро обмотанный бинтами и представлявший собой небольшой мячик.
– Ого. Что с рукой?
– Да вот, непруха. Ладонь разрезал. А мастер замотал лейкопластырем и забинтовал. Сказал, что в порту в больницу отправит.
– Да-а-а. Не повезло. Ну, ты держись. Дня два-три еще.
– Ну да. Хотя…
– Что?
– Может, зашьем ее? А то ведь за три дня там криво зарастет и вообще. Ты же у нас за медицину отвечаешь.
– Хм. Это точно, – сказал Саблин. Сам-то он не очень разбирался во всем этом. Да и в обязанностях у него было только проводить инвентаризацию таблеток и выкидывать просроченные. На самом деле основная ответственность за медуход была на старпоме и капитане. Но старпом и так все время занят, а кэп… Он уже сделал все что смог.
Саблин думал не очень долго.
– Ладно. Пошли в госпиталь.
– Как? Ты же на вахте! Покинешь мостик? – даже испугался Никита.
– Пойдем. Не парься.
Дело в том, что, за неимением свободным кают, в госпитале спал индиец, палубный кадет Джо. Саблину все равно нужно было убрать оттуда Джо, чтоб не мешался. А так как тот без пяти минут офицер, то на вахте подменить может вполне, он уже делал это. Да и, если честно, Саблин был рад согнать с теплой кроватки этого говнюка. Дело займет не больше одной минуты. Так и получилось.
– Джо! Вставай быстрей! – гаркнул Саблин, зайдя в госпиталь.
– А? Что? – худое, как палочка корицы тело кадета сразу вскинулось. Лицо его было ещё печально раздавлено сном.
– Нам нужен госпиталь. Быстро дуй на мостик, там только один Ваз стоит, а мы подходим к Ормузскому проливу.
Последние слова окончательно пробудили беднягу.
– Оставить Ваза одного – это не очень умная идея, – промычал он и поскакал наверх.
Саблин начал разматывать бинты и лейкопластырь. Часть он разрезал ножницами. Рана оказалась, и правда, большой и глубокой, через всю ладонь, ближе к ее ребру. Саблина волновало, как он будет ее зашивать, и как ему это все выдержать. Да и не только ему, но и Никите.
– Ну, и где ты умудрился?
– Вылазил из одного люка в машине, а там рядом вентилятор стоял. И меня лопастью чиркануло.
Саблин тщательно вымыл руки с мылом, но перчатки надевать не стал. Протер вокруг раны спиртом, вынул пакетики с одноразовыми иглами, в которые уже были вдеты готовые шелковые нити. Иглы были разного размера. Саблин выбрал средние: сантиметра полтора.
