Когда пропитанный потом и пылью Егор явился по названному ему адресу, уже начинало темнеть.
Это был частный дом на рабочей окраине города, где появиться на улице в тренировочных штанах и резиновых тапках не было признаком дурного тона. Ряды разноцветных заборов, асфальт разбит, тополя опилены. Ни людей, ни автомобилей. Тишина.
Забор был выкрашен в небесно-голубой. Калитка нараспашку, за ней дикий сад, и дом – небольшой, коренастый, кирпичный. На окнах решетки, дверь из железа. Смонтирована хорошо, отметил Егор. Света в окнах не было. Поискал звонок – не обнаружил. Подергал дверь – поддалась.
Егор заглянул в темный коридор. Где-то в доме ухал басами телевизор. Пахло краской, но не той, какой красят заборы – пахло как в школе, в кабинете, где проходили занятия по труду: фанерой, гуашью, клеем. Запах показался Егору тревожным – с кистью он не дружил.
Егор остановился в нерешительности. Постучал о косяк, раз, другой – никто не отозвался. Пройти в дом, означало напугать хозяев – решат, что их грабят. Может выйти скандал. Уйти – значит, ночевать на автобусной остановке… Уханье на миг прекратилось, и Егор решился: пригладил волосы, расправил плечи, и прошел по коридору вперед, туда, на звук. Увидел слева открытую дверь, за ней темную в сумерках спальню, большую кровать. Пустую. Из окна было видно калитку. Захотелось завалиться на эту кровать, да и уснуть: хозяева, обнаружив огромного спящего мужика, тихо вызовут полицию, и вопрос с ночлегом будет решен. Но так нельзя. Да и перед Терезой неудобно.
Вторая дверь была закрыта. Источник звука скрывался за ней. Не телевизор – негромкая музыка. Егор постучал, переждал два вдоха и открыл дверь.
– Прошу прощения…
Ухали огромные напольные колонки. Вид у них был недешевый. Хозяин обнаружился здесь же: сидел в огромном кресле спиной к двери, уставившись в монитор. На мониторе – чертеж, выделены цветные полигоны. Человек был занят работой. Егор еще раз постучал костяшкой пальца о дверное полотно, и, постаравшись придать голосу мягкости, произнес:
– Я очень извиняюсь…
Сидящий человек обернулся на миг, и снова отвернулся. Егору показалось, что перед ним женщина. Точно, напугал. Сейчас будет звонить в полицию… Музыка затихла. Цветные полигоны сменились равнинным пейзажем. Кресло развернулось.
– Да?
Хозяин все же оказался мужчиной, молодым, определенно помладше Егора. Сходство с женщиной ему придавала розовая спортивная фуфайка и длинная челка, зачесанная назад. Испуга в его лице не читалось, наоборот, он с любопытством уставился Егора. Егору вдруг сделалось неловко от его взгляда.
– Я очень извиняюсь. Я стучал. Там дверь открытая… Мне бы комнату снять… На время…
Хозяин, не стесняясь, внимательно оглядел Егора с головы до ног. Оценил костюмчик, тапочки, торчащие из них сбитые, серые от пыли пальцы.
– Извините, – Егор сделал шаг назад, – я ошибся, наверное. Прошу прощения. До свидания.
– Да подожди ты, – хозяин, быстрыми движениями одернув закатанные рукава, поднялся с кресла, – Комната срочно нужна?
– Срочно.
– Ясно. Что, сложная жизненная ситуация?
– Точно.
Егор хотел было сообщить, что явиться сюда ему рекомендовал Тереза, но вдруг понял, что не знает, как об этом сказать: фамилией товарища по несчастью он так и не поинтересовался. Он и насчет имени не был вполне уверен. Кажется, Терезу звали Максимом, но это совсем не точно. Странно проторчать с человеком в камере две недели, и так и не поинтересоваться его именем… Отсюда странно. Там было нормально.
